Опасные желания - Эрин А. Крейг

– Зачем?

– Мы сто лет никого не видели. Я скучаю по подружкам.

И правда, теперь казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как Старейшины решили закрыть церковь и Дом Собрания, полагая, что проще будет переждать зиму, не выходя из дома. В теории, может, и да. Но через два месяца затворничества мы уже готовы были лезть на стенку.

Тук-тук-тук. Тук-тук. Тук.

Сейди потерла глаза.

– Уф-ф, опять этот звук! Что это такое?

– Эллери думает, что это ветка стучит по крыше, – ответила Мерри, допивая остатки чая. Она с тоской уставилась на банку с мятой, но потом решительно отставила чашку. – Пожалуй, нам не помешает пополнить запасы дров.

Я мрачно кивнула. В начале зимы мы слишком щедро расходовали дрова, и теперь наш сарай опустел почти так же, как кладовка. Рано или поздно нам пришлось бы отправиться к лесу в поисках поваленных деревьев, но пока нас не выпускали из дома кусачие морозы. А зиме все не было конца.

Тук-тук-тук. Вслед за тихим стуком на крыльце раздался грохот шагов. Мерри встревоженно подскочила.

– Кто там?

Мой взгляд невольно метнулся к каминной полке, но папа увез ружье с собой. Тогда это показалось логичным решением, но теперь, когда мы уже много месяцев не могли ни пойти на охоту, ни защититься, мои нервы совсем истрепались, и любая неизвестность вызывала у меня тревогу.

Дверь распахнулась, и в проеме возникла высокая фигура, источая запах потрохов и железа. Мы вскрикнули. Эзра поднял руки в успокаивающем жесте, но его ладони были покрыты темно-красной кровью.

– Что с вами случилось? – выдавила я.

– Разбирался с Бесси, – ответил тот, снимая куртку, и нахмурился, заметив пятно крови на рубашке.

Сейди побледнела.

– Точно. Спасибо, – сказала я, вдруг вспомнив, что вчера он обещал помочь. Я помотала головой, пытаясь сосредоточиться. В последнее время я слишком многое забывала. – По крайней мере, на ужин будет говядина.

У меня в животе заурчало, и я, мучаясь чувством вины, прогнала от себя воспоминания о кротких глазах нашей коровы. Мерри засуетилась, наливая дяде чашку чая.

Тук-тук. Тук-тук-тук.

– По крыше дома стучит ветка, – сообщила я, чувствуя себя так, будто все время повторяю одно и то же.

– Правда? – удивился дядя. Он сделал слишком большой глоток и поморщился – горячая вода обожгла ему язык.

– Вы разве не слышите?

Тук-тук. Тук-тук-тук.

Эзра склонил голову набок, внимательно прислушиваясь к размеренному стуку, разносившемуся по дому. В уголках его глаз появились морщинки, и он рассмеялся.

– Что смешного? – поинтересовалась Сейди, сердито нахмурившись.

– Это не дерево. Неужели вы, глупышки, даже за окно сегодня не выглядывали?

Словно ленивое стадо овец, мы побрели на крыльцо, кутаясь в одеяла и куртки.

– Видите? – спросил Эзра.

Я уставилась на улицу. Утренний свет слабо серебрил заснеженные поля. Во дворе все сверкало. Я залюбовалась, но потом заметила кровавые следы Эзры, запятнавшие чистоту снега.

– Ничего не вижу, – призналась я.

– Да вот же. – Он указал на козырек крыльца.

Тук-тук. Тук-тук-тук.

Эзра был прав. Это не ветка. И не ветер. По острым зубьям сосулек, свисавших с крыши, стекала вода. Капли стучали по деревянным доскам с настойчивостью метронома. От нахлынувшей надежды у меня перехватило дыхание.

Тук-тук-тук.

– Снег тает, – объяснил Эзра, хотя в этом уже не было необходимости. – Наконец-то пришла весна.

– Не суетись, – напомнила я.

Огромные поля папиной шляпы почти полностью скрывали лицо Мерри. Сетка так плотно окутывала ее фигуру, что даже яркое послеполуденное солнце не могло пробиться сквозь складки.

– Кажется, я что-то делаю не так. – Ее голос звучал тонко и слабо; вся эта ситуация ей явно не нравилась. – Не лучше ли будет подождать еще несколько дней?

– Сегодня наконец-то потеплело настолько, что можно открыть ульи. Нам нужно проверить, удалось ли маткам пережить зиму.

Утром я собирала яйца в курятнике, как вдруг мне на рукав села пчела и принялась чистить крылышки, будто заглянула поздороваться. Я с самой осени не видела пчел и теперь восприняла это как знак: ульи пора осмотреть. После завтрака я взяла себе в помощницы Мерри и даже разрешила ей самой выбрать себе задачу: держать дымарь или доставать рамки.

– Рамки я сама не подниму, – запротестовала она.

– Значит, дымарь твой.

Я была так уверена, что мы сами справимся, но теперь, видя, как она возится с металлической банкой и мехами, начала думать, не лучше ли было позвать Эзру или Томаса. Как ни странно, ни один из них не проявил интереса к пчелам. Эзра заявил, что у обоих страшная аллергия на укусы. Когда я спросила, как ему удалось вырасти в семье пасечников, он рассмеялся:

– С большой осторожностью.

– Еще немного подыми возле дна, – велела я, стараясь говорить уверенно. Я медленно досчитала до двадцати, как при мне делал папа, и подняла внутреннюю крышку.

Под ней обнаружилась гора пчел, собравшихся вокруг остатков зимних сахарных лепешек. Они доедали последние кусочки, и мое сердце переполнила радость. Этот улей не просто пережил зиму, но и, насколько я могла судить сейчас, процветал. Вооружившись зубилом, я высвободила несколько рамок и окинула их взглядом. Большинство ячеек были бледно-желтые. Их наполнял мед, сделанный из сахара, которым пчелы питались всю зиму. Кое-где виднелись темно-оранжевые соты с пыльцой и пергой. Странно было видеть, что их так мало, но зима выдалась тяжелой и длинной, и пчелы только начали снова выбираться наружу. Хотя наши поля и пустовали, по всей долине цвели цветы. Очень скоро пчелы насобирают свежей пыльцы, я в этом не сомневалась.

– Прежде чем чистить дно, давай проверим выводок, – сказала я, дрожащими руками снимая верхние отсеки.

Мерри обдала дымом нижнюю часть улья. Я проверила рамки с выводком и с радостью обнаружила запечатанные соты у внешних краев. Матка этого улья была жива и вовсю откладывала яйца. Несколько крышечек торчали из ячеек, словно разросшиеся бородавки, но в них не было ни маточного молочка, ни личинок – ничего, что указывало бы на проблемы у нынешней матки. От моей тревоги не осталось и следа. Крякнув, я подняла отсек с выводком и как можно аккуратнее отставила его в сторону. Ящик весил, наверное, не меньше сотни фунтов.

– Ой, – произнесла Мерри, окидывая взглядом дно улья, усыпанное мертвыми пчелами.

– Все в порядке, – сказала я, успокаивая не только ее, но и себя. – Не все пчелы переживают зиму, а в холодное время гробовщики не могли выносить мертвых. Мы почистим нижний отсек, а потом снова соберем улей.