Опасные желания - Эрин А. Крейг

– Кто такая Эбигейл? – не унималась Ребекка.

– Моя подруга…

– Ее воображаемая подруга, – уточнила я, перебив Сейди. – Она не настоящая.

– А вот и настоящая! – заверещала Сейди. – Такая же настоящая, как мы с тобой. Перестань говорить, что она не настоящая! – С этими словами она убежала прочь.

– Прошу прощения, – сказала я, понимая, что нужно как-то заполнить паузу. – У нее сейчас такой возраст, и…

– Вы же знаете, что говорил Господь о ложных кумирах, – встрял Саймон, неумело подражая своему отцу.

– Нет, Саймон, не знаю, – раздраженно ответила я. – Просвети меня.

– Он говорил… Он говорил, что их не нужно сотворять, – запинаясь, проговорил тот, быстро растеряв религиозный пыл.

Ребекка прикрыла глаза и тяжело вздохнула, прежде чем посмотреть на меня.

– Так ты их прогонишь?

– Нет, конечно.

– Они поджигатели.

– Против них нет никаких доказательств. Я думала, уж ты-то понимаешь, что вину нужно доказать.

– Опять ты упрямишься, Эллери. – Она прищелкнула языком. – Ты всегда была упрямой.

– А ты поддаешься влиянию слухов и домыслов, Ребекка. Говорите, пожар был в среду? Когда?

Ее взгляд метнулся к Саймону.

– Клеменси сказал, что проснулся от шума около полуночи…

– Значит, Эзра точно не мог поджечь школу, – торжествующе заявила я. – Они с Томасом допоздна не ложились, встречали Новый год.

Меня переполнило облегчение, когда я поняла, что значат мои слова. Я не могла во сне дойти до города, встретить странную женщину и поджечь школу в полночь. В это время я еще бодрствовала, надев смешную бумажную корону, которую смастерила Сейди. Совпадение. Не более. Ноздри у Ребекки гневно затрепетали.

– Полагаю, больше никто это подтвердить не может?

– Мерри и Сейди, разумеется.

– А Сэм?

Вопрос вырвался явно против воли и прозвучал мягче, чем ей хотелось бы, но она скрыла это под маской равнодушия.

– Сэмюэль Даунинг сейчас работает на ранчо у Абрамса, – сообщил Саймон, не заметив оговорки жены. – Я думал, что говорил тебе.

Она молча помотала головой.

Сэм у Джудда Абрамса. Я с трудом представляла его работником на ферме, но запомнила это, чтобы обдумать позже.

– Еще одна причина, почему меня тревожит присутствие этих людей в вашем доме, Эллери, – продолжил Саймон, поворачиваясь ко мне. – Вы с сестрами здесь одни. Что, если они позволят себе нечто… неподобающее?

– Ценю твою заботу, Саймон. Вашу заботу, – добавила я, бросив взгляд на Ребекку. Она отказывалась смотреть мне в глаза. – Но Эзра и Томас хорошие люди – они очень помогают нам на ферме и, как мы только что выяснили, не имеют никакого отношения к пожару. Мне очень жаль, что случилась такая ужасная беда, но они не поджигатели.

– Что ж… – Саймон, похоже, не нашелся что ответить. – Тогда мы, пожалуй, пойдем. Благослови вас Господь.

– Ребекка, ты не задержишься ненадолго? – спросила я, с надеждой понизив голос. – Мы вчера покрасили несколько мотков пряжи, купленной у Шеферов… Я бы хотела тебе ее показать.

Я уже представляла, что будет дальше. Саймон поцелует ее на прощание и пообещает вернуться за ней с санями, чтобы ей не пришлось одной идти домой по холоду. Последует неловкое молчание, а потом мы заговорим одновременно, пытаясь извиниться. Я покажу ей пряжу – это была не просто уловка, чтобы избавиться от Саймона, – и мы будем весь вечер вязать крошечные шапочки и квадратики для одеяла и смеяться, а наша дружба вновь окрепнет. Но, когда она встретилась со мной взглядом, ее глаза стали злыми, как потревоженные гремучие змеи.

– Нет.

Саймон озадаченно посмотрел на нее, и Ребекка добавила:

– Спасибо. – Она поплотнее закуталась в плащ, готовясь уходить, но у двери помедлила, поглаживая древесные узоры. – А вообще, Саймон, ты не мог бы приготовить лошадей и дать нам минутку? Надолго я не задержусь.

Он кивнул и выскользнул на улицу. Ребекка продолжала стоять спиной ко мне, глядя в окно.

– Я могла бы заварить чаю, если хочешь…

– Прекрати, Эллери. Перестань.

– Я просто…

Она резко обернулась, сверкая глазами. Ее щеки горели.

– Ты просто что? Что тебе от меня нужно?

– Мы… мы могли бы поговорить? – осторожно спросила я.

– Поговорить? Как будто мы подруги?

При виде ее внезапной ярости у меня внутри все сжалось.

– Мы и есть подруги, – твердо возразила я.

– Мы ими были, – поправила меня она. – Но этой дружбе пришел конец, когда моего отца вздернули на виселицу.

Я отшатнулась, словно от пощечины.

– Я в этом не участвовала!

– А твой брат – да. Если бы он… Если бы он не… – Ее взгляд метнулся к Саймону, который возился с упряжью во дворе. – Это не имеет значения. С меня хватит. Вся ваша семейка мне надоела.

– Ты это не всерьез.

Она сжала зубы, исполненная неумолимой решимости.

– Всерьез. Я проклинаю день, когда подружилась с тобой. Даунинги не принесли моей семье ничего, кроме горя, и я жалею лишь о том, что вы все не сгорели в папином пожаре.

Ее слова вонзились в меня как топор, брошенный в мишень. Мне хотелось верить, что она говорит это не от сердца; хотелось оправдать ее злобу всколыхнувшимся горем, но я не могла. Есть такие вещи, которые нельзя говорить. Есть слова, которые нельзя простить.

Я отвернулась от нее без малейших угрызений совести. Она хотела, чтобы я исчезла из ее жизни. Что ж, буду только рада. Не проронив больше ни слова, Ребекка вышла на мороз.

– Белая фасоль, – повторила я, в третий раз проходя мимо кладовки.

Мерри постучала пальцем по подбородку, изучая наши скудеющие запасы.

– У нас ее больше всего, – добавила я, заходя на новый круг.

– Ее у всех больше всего, – возразила она, нахмурив брови. – Помнишь, что было на ярмарке в прошлом месяце? Я никогда в жизни не видела столько фасоли. Стручковая фасоль, желтая фасоль, мелкая фасоль, красная…

– Очень много фасоли, – перебила я.

Увы, она была права.

– Я больше не хочу видеть фасоль, – пробормотала Мерри, переставляя банки.

Я остановилась и посмотрела на нее.

– По крайней мере, мы не голодаем.

Мерри хмыкнула в ответ и достала предпоследнюю банку с луком.