Поддай пару! - Терри Пратчетт

– Дамы и господа, приготовления к отправке закончены. Буквально в эту минуту король-под-горой выезжает на скором экипаже в Убервальд.

И что-то в его тоне заставило Мокрица насторожиться, потому что король-под-горой в данный момент явно сидел с ними в столовой и уплетал дорогое мороженое.

Но действительно, снаружи послышалось, как ко входу подъехала карета, постояла немного и быстро укатила в сопровождении вооруженной охраны.

За столом король облизал ложку в самой царственной манере и хихикнул.

– Это собьет их с толку на какое-то время, – он улыбнулся Ваймсу. – Спасибо за помощь, командор.

– Не стоит благодарности, – мрачно отозвался Ваймс. – Идея верная. И мы с Гарри внесли пару дополнений от себя.

– И кто же уехал в той карете, командор? – поинтересовался Мокриц.

– В карете? – переспросил Ваймс. – Ночь темна, король одет в плащ, и за стеклами кареты ничего не видать, но привычный к темноте глаз разглядит сержанта Шелли Задранец в сопровождении моих самых надежных офицеров из числа гномов. Любой, кто встанет на пути у экипажа и его пассажиров, найдет большие неприятности на свою голову, если не преждевременную смерть.

Король откашлялся, прежде чем сказать Ваймсу:

– Помню сержанта Задранец, когда мы встретились у Каменной Лепешки восемь лет назад. Да, очень хорошо ее помню.

– Она вызвалась добровольно, ваше высочество, – сказал Ваймс.

– Вот оно как, – ответил король. – Что ж, никому не ведомо, что скрывает будущее, но если мой зад все еще будет на Лепешке, когда все это останется позади, то сержант Задранец и ее напарники смогут рассчитывать на любые услуги с моей стороны. Королевская милость должна чего-то стоить, ты согласен, дежурный по доске Ваймс?

Ваймс ухмыльнулся, словно вспоминая старую шутку, и ответил:

– Надеюсь, так и будет, она одна из лучших моих сотрудниц.

– Но сколько Шелли Задранец ты можешь себе позволить? – спросил король с серьезным видом. – Я бы не хотел, чтобы кто-то умер ради того, чтобы выжил я. Однако, если я намерен прибыть в Убервальд вовремя, нам уже скоро пора выдвигаться, верно?

– Скоро, ваше высочество, – согласился Ваймс. – Железнодорожное движение между нами и Сто Латом работает всю ночь. В настоящее время ходят в основном товарные составы со скоропортящейся продукцией для рынков и почтовыми посылками, но через вокзал постоянно шастают люди. Уследить ни за кем невозможно. Мы все обставили так, что ты будешь выглядеть рядовым безымянным путешественником на платформе, типичный пассажир третьего класса, хотя в случае необходимости выяснится, что ты и твои спутники вооружены до неприличия. И это включая клыки, ваше высочество. Стража никому не позволит себя превзойти в этот раз. Если, сор… этсамое, отхожее место взлетит на воздух, то буквально везде, где мы будем проезжать, за вами будут наблюдать наши люди. А сейчас, если вы с господином фон Липвигом пройдете со мной в соседнюю комнату, мы сделаем так, что ни один из вас не будет похож ни на одного из вас, когда мы с вами закончим.

Повернувшись к Гарри, командор сказал:

– Гарри, можешь ли ты ручаться за молчание своих людей, даже кухарок?

Гарри чуть не отдал ему честь.

– Да, командор. Среди них есть плуты – ну, вы понимаете, но это мои плуты.

– Ах да, – согласился король. – К такому типу плутовства я привык. Они нередко бывают… полезны.

Мокриц многое знал о секретах маскировки, хотя и никогда не увлекался непосредственно гримом. Превратиться в другого человека было делом тонким, и до конца его понимали разве что сморщенные старички в высоких горах, окружающих Ой-Донг, которым были ведомы секреты всей постижимой вселенной, включая даже то, как выбить позвоночник врага сквозь туловище. Они-то точно знали, что истинный камуфляж проистекал изнутри. Ну и да, иногда требовалось сменить гардероб, но вообще Мокрицу было достаточно просто подумать о том, каким человеком он хочет показаться, и все прояснялось. Фальшивый нос был абсолютно противопоказан – любой нос, изготовленный для того, чтобы ты выглядел чужаком, будет казаться чужеродным. И к чему рисковать, когда его собственные черты лица были такими неприметными, что никто и так не мог их вспомнить? Конечно, попытки выдать себя за женщину сопровождались само собой разумеющимися сложностями, но и это ему порой удавалось, в дурные старые времена, которые, оглядываясь назад, все же были такими славными. А еще Мокриц изображал стольких священнослужителей, что сбился со счета. Если и есть такая штука, как искупление, придется им припасти для Мокрица целую бочку. Нет, пивоварню.

Королевская свита разделилась, когда прибыла на вокзал. Рыс теперь был одет как растерянный престарелый гном, и его на расстоянии сопровождали трое других сомнительных персонажей, в то время как остальные рассредоточились по платформе небольшими, не привлекающими внимания группами.

Грох Грохссон галантно вызвался побыть телохранителем, но Мокриц с Ваймсом оба решили, что у него слишком узнаваемое для других гномов лицо (особенно здесь, в его родном Анк-Морпорке), и предложили ему применить свои таланты в другом месте. А темные клерки получили надлежащие инструкции от Витинари, который недавно продемонстрировал, что может стоять в комнате, полной людей, и оставаться незамеченным – вот где было мастерство.

Были еще другие. Возможно, над головами. Что бы ни случилось, командор Ваймс не позволил бы королю-под-горой погибнуть в его присутствии.

Мокриц со вздохом зашагал по платформе в сторону хвоста поезда, жалостно, но без лишнего энтузиазма, подволакивая одну ногу. Там он обнаружил смотрителя станции, который отчитывал хорошо одетого человека, рассевшегося в вагоне третьего класса среди дремлющих чумазых рабочих с инструментами и трубочистов с мешками сажи, неизбежно сыплющейся наружу. Мокриц ничего не имел против простого человека, особенно такого, который мог бы и раскошелиться раз в жизни на кусок мыла и, желательно, не сплевывал каждые пять секунд густые комки слюны, которые, похоже, жили собственной жизнью. А от франта разило первоклассным бренди, которое аж капало с него, и он задерживал весь поезд, потому что смотритель колебался, сбитый с толку заносчивым голосом.

И Мокриц обхватил несносного типа за плечи и с ходу перешел в режим омерзительного пьянчуги, в сочетании с взрывной отрыжкой – верное средство, против которого нет приема. Сначала подпустить каплю слюны в уголок рта, добавить мерзкий запах, в чем Мокрицу не было равных, и наконец – беседа, в которой каждое слово было искромсано, оскорблено и истерзано до смерти, и все это время Мокриц неприлично падал на собеседника, брызгал слюной и заплетался языком.

Франт направился в одиночное купе первого класса в передней части состава уже через минуту. Личный рекорд для Мокрица, который, все еще не выходя из роли пьяного в стельку человека, заплетающимся шагом добрел до своего места точно перед тем, как раздался свисток, и поезд вяло тронулся, что всегда бывает с поездами, пока двигатели еще не отошли от сна. Мокриц был очень горд собой, и он израсходовал только половину лучшей искусственной рвоты со стойким запахом из магазинчика Боффо.