Лиловые орхидеи - Саманта Кристи

по коридору, Гэвин удерживает меня за руку и прижимает к стене. Он удерживает меня, прижав обе руки на уровне моего лица, окружая меня своей мускулистой силой. Он наклоняется ко мне. Так близко, что наше дыхание смешивается и я чувствую фруктовый запах вина, которое мы пили, вернувшись домой.

Его глаза очерчивают контур моих губ, а язык облизывает нижнюю губу. Внезапно я начинаю ревновать. Я испытываю ревность к его языку. Он не поцеловал меня. Он даже не прикоснулся ко мне, но внутри у меня скапливается пламя, а дыхание ускоряется вместе с пульсом.

– Теперь, когда ты получила мое безраздельное внимание, – шепчет он, – что ты хочешь со мной сделать?

Несмотря на усиливающееся желание, мой первый инстинкт – бежать. Защитить свое сердце. Оно помнит, что он заставил меня почувствовать в начале недели. Оно помнит, как я хотела его, как я плакала вместе с ним, как идеально мы подходили друг другу. Я подныриваю под его рукой и прохожу в гостиную.

– Бэйлор! – зовет он, следуя за мной.

Я подхожу к входной двери и открываю ее.

– Сегодня был отличный день, Гэвин. Я рада, что вы с Мэддоксом так хорошо поладили.

У него такой вид, словно я дала ему пощечину.

– Ты меня выгоняешь?

– Давай не будем спешить. Не будем торопить события, – говорю я. – Пожалуйста.

Он вздыхает и переступает через порог. Затем оборачивается и притягивает меня к себе:

– Я уйду, но только после вот этого, милая.

Его губы порхают по моим губам, пробуя и дразня. Бросая мне вызов. Когда его язык проникает в мой рот, я принимаю его и отвечаю на поцелуй. Мы стоим на крыльце и целуемся, как парочка подростков. Он обнимает меня и крепко прижимает к себе. Я чувствую, как он возбужден. Мои пальцы находят его волосы, я издаю стоны прямо ему в рот, а он посасывает мой язык. Искры загораются у меня внутри и проходят сквозь все мое тело до кончиков пальцев рук и ног.

Но он внезапно отстраняется от меня. Он целует меня в лоб и произносит:

– До завтра.

И уходит. Я смотрю, как он неторопливо спускается по ступенькам, слышу, как гравий шуршит под подошвами его «мартинсов», когда он идет к машине. Гэвин улыбается мне и уезжает с подъездной дорожки. Я не трогаюсь с места. Я не дышу. Он оставил меня стоять тут рядом с открытой дверью, а внутри у меня бушуют гормоны.

– Ты правда не собираешься трахнуть сегодня это великолепное тело? Ты с ума сошла? – кричит Кэлли из кухни.

Я возвращаю себе контроль над телом и захлопываю дверь. Я присоединяюсь к Кэлли на кухне, мы выпиваем по второму бокалу вина, и я ухожу в свой кабинет.

Через два часа, описав сцену в грузовичке Гэвина, когда я испытала свой первый в жизни оргазм, я стучу в дверь номера 309.

Гэвин открывает мне дверь – на нем только спортивные штаны. И больше ничего. Я жадно оглядываю глазами каждый выступ и мускул на его теле. Затем мой взгляд спускается ниже, и я замечаю, что его штаны натянулись от эрекции.

– Могла бы открыть своим ключом, – ухмыляется он.

Я игнорирую это заявление и делаю в ответ свое.

– Это ничего не значит, Макбрайд, – объявляю я. – Кроме того, что я хочу секса.

Он смеется, берет меня за руку и тянет внутрь.

Утренний свет проникает в окно номера, освещая наши голые тела. Я в плену Гэвина: он закинул ногу мне на бедро, а рукой обнимает живот.

– Доброе утро, – шепчет он мне на ухо, поворачивая к себе спиной.

Я внезапно чувствую себя уязвимой при мысли о том, что он смотрел на меня в ожидании, когда я проснусь.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

– Доброе утро, – говорю я.

– Ты осталась, – говорит он.

Я хмурюсь. Пожалуй, не стоило этого делать. Теперь он подумает что-нибудь не то.

Он иначе истолковывает мой нахмуренный вид.

– Мэддокс будет волноваться?

– Нет. Когда я уходила, Кэлли пообещала, что скажет ему, что я пошла за пончиками, если я не вернусь к тому моменту, когда он проснется.

Он кивает. Потом приподнимается на локте. Я лежу на спине, а он водит пальцем по моим ребрам. Он исследует, а не обольщает. Он проводит линию от одной тазовой кости к другой, затем поворачивает обратно и проводит по парочке серебристых линий моих растяжек. Я сконфуженно пытаюсь прикрыть их простыней.

– Нет, не надо, – говорит он. – Они мне нравятся. Они означают, что часть меня была у тебя внутри.

Он смотрит мне в глаза.

– Расскажи мне о своей беременности.

Я вздыхаю.

– Я хочу знать все, Бэйлор, – упрашивает он. – И хорошее, и плохое. Меня не было рядом. Хотя я должен был быть с тобой.

– Только не сердись, Гэвин. Пообещай, что не будешь сердиться, если я тебе расскажу. И перестань говорить, что тебе жаль. Это не твоя вина.

– Мне не важно, чья это вина, Бэй. Я до конца жизни буду сожалеть, что не был с тобой в тот момент. Не был с ним.

– Я тоже, – еле слышно шепчу я.

– Расскажи, – снова просит он. – Начни с того момента, когда все полетело к чертям.

Я делаю глубокий вдох и устраиваюсь у него на плече. Он обнимает меня и успокаивающе гладит по спине.

– Я никогда не стояла перед выбором. У меня не было даже мысли о том, чтобы избавиться от ребенка. Я не раздумывала ни секунды. Когда я поехала из университета домой, то забрала все свои вещи, потому что знала, что осенью не вернусь. Я сразу все рассказала родителям. Они поддержали меня, хотя папа хотел сесть в самолет и разыскать тебя. Я никогда в жизни не видела его в такой ярости. Крису пришлось физически его удерживать, пока я уговаривала его с тобой не связываться. Никогда с тобой не связываться. Я заставила его пообещать.

Гэвин напрягается.

– Черт! Если бы только он нарушил свое обещание…

Я киваю в знак согласия.

– Беременность протекала легко. Осенью я даже начала учиться в местном колледже. Я хотела продолжить образование. Быть беременной было невероятно. Это было прекрасно. Каждый раз, когда он толкался или двигался внутри меня, я знала, что правильно поступила, оставив ребенка. Мама и мои сестры очень меня поддерживали. Они устроили для меня вечеринку и пригласили всех моих школьных подруг. Конечно, не многие смогли прийти, потому