Охотники за луной. Ловушка - Екатерина Азарова

– Правильно ли я поняла? Пока я судорожно пыталась найти выход из положения, ты наблюдал, как он играет со мной, зная, что мне некуда деваться, и ничего не делал?

– Прости… – Кэп обнял мои ноги и прижался лицом к коленям.

– Ключ! – Я протянула ладонь, отталкивая его.

– Прости, – снова повторил он, протягивая ключ.

Я взяла его, открыла замок и распахнула дверь. Вышла в коридор, на мгновение обернулась и тихо сказала:

– Ненавижу тебя. Не смей даже приближаться ко мне.

Развернулась, быстро прошла по коридору, спустилась по лестнице и стремительно покинула трактир. Почти забежала в конюшню, нашла свою лошадь оседланной. Хорошо, что мальчишка-конюх не пренебрег своими обязанностями. Я вскочила в седло и пустила лошадь галопом. Через час я была дома, поднялась к себе в комнату и до вечера проревела, обнявшись с подушкой. А потом наступило долгожданное забытье.

Я отказалась объяснять Алену причину моего нервного срыва, несмотря на просьбы и угрозы. Не позволила ему и просмотреть мои воспоминания. Просто закрылась в комнате и молча плакала, не спускаясь вниз и не желая никого видеть. Исключения не сделала ни для Алена, ни для Лисички, которая прибежала в тот же вечер и долго стучала в дверь, прося ее впустить. С упрямством, которого от себя даже не ожидала, я лелеяла собственную обиду на все и всех, словно ребенка в колыбели. Понимала, что нельзя поддаваться унынию, но ничего не могла с собой сделать.

Поступок Брайса полностью выбил меня из колеи, и даже предложение Сефера меркло на его фоне. Нет, я понимала, что рано или поздно подобное может произойти, но оказалась совершенно не готова к такому развитию событий. За те шесть лет, что мы были рядом, я настолько привыкла к тому, что всегда могу положиться на него, и он никогда не пересечет некую негласно установленную границу, и теперь чувствовала себя так, будто мне вонзили нож в спину.

Что же, боги решили преподнести мне очередной урок, видно рассудив, что я излишне расслабилась. Если они думали, что я с честью приму новое испытание, то здорово промахнулись в предположениях. Я была раздавлена и совершенно не знала, как жить дальше. Поэтому когда на третий день моей тихой истерики дверь в комнату распахнулась, словно я ее не закрывала, то лишь равнодушно посмотрела в сторону незваной гостьи.

– Сел, мы дали тебе достаточно времени, чтобы успокоиться самостоятельно. Больше его нет.

– Нет больше Селены, осталась только Элера, – покачала я головой и отвернулась. – Уходи, Лис, я правда не хочу никого видеть.

Лисичка мягко села рядом со мной на кровать и обняла. От столь ненавязчивого, но яркого жеста участия я опять расплакалась. А она просто гладила меня по голове, шептала что-то успокаивающе и продолжала обнимать. Я больше не сдерживалась, выплескивая из себя обиды, которые впервые сумели прорваться через мною же выстроенную преграду. А вместе с ними уходила и горечь, что переполняла изнутри, хотя и не полностью, но по крайней мере впервые за несколько дней я смогла вздохнуть без той режущей боли в сердце. А Лиса все гладила и гладила меня по голове…

Не знаю, сколько прошло времени, но терапия возымела действие. Слезы больше не текли, хотя я и продолжала всхлипывать, но уже чисто машинально. Я отстранилась от подруги и посмотрела на нее. Лисичка улыбнулась, немного устало, но так искренне, и при этом ничего не говоря.

– Спасибо, Лис.

– Тебе надо было выплакаться.

– Я рыдала два дня, – поморщилась я, сейчас уже стыдясь собственной истерики и проявленной слабости.

– Вот и я решила, что этого достаточно, – улыбнулась она.

– Лис, как нам теперь жить после того, что случилось? – тихо спросила я.

– Я говорила, что нельзя вести себя с ним так, словно он мальчишка, – ответила Лиса и отвела взгляд, понимая то, о чем я не сказала явно. – Пока Брайс был уверен, что тебе не до мужчин, он готов был ждать, чтобы в один из дней попытаться рассказать тебе о своих чувствах. Он терпелив, наш кэп. Но и самый терпеливый мужчина может стать безумцем, когда видит, как ту, кого он любит и желает больше жизни, целует другой мужчина, и она отвечает ему. Сел…

– Я больше не Сел, – упрямо повторила я, перебив Лису.

– Выслушай до конца, что я говорю, – поморщилась Лиса. – Мне привычнее называть тебя так. Так, что касается Брайса. Прости, обычно я всегда поддерживаю выбор женщины, но ты виновата сама, поэтому я на его стороне.

– Я не люблю его.

– А ты говорила ему об этом?

– Нет. – Я села на кровати, подтянула колени к груди и обняла их. – Не хотела испортить наши отношения.

– Весьма «прозорливо» с твоей стороны. Вот только эффект прямо противоположный.

– Лис, это он прислал тебя? – На сердце опять стало холодно, и появилось это ужасное чувство разочарования…

– Позволь тебе напомнить, – довольно резко сказала Лиса, – кто мы такие и чем занимаемся.

– Не стоит.

– Я настаиваю. Ты, моя дорогая, предложила совершенно безумную, но и крайне выгодную авантюру. Одно дело – и безбедная жизнь для нас всех. План разработали, Тим и твой брат сделали сканер, работают над артефактом, который должен нейтрализовать охранку в особняке, я нашла покупателей. Пути назад нет. Мы обязаны забыть про все разногласия и выполнить работу. Ваши отношения с Брайсом не должны мешать делу.

– Что ты предлагаешь? Сделать вид, что ничего не произошло? Но как я могу доверять ему?

– А разве он когда-нибудь тебя подводил? – усмехнулась Лиса. – Кэп всегда был подле тебя, как верный пес, так позволь ему загладить свою вину. Поверь, он уже сам наказал себя так, как тебе и не снилось. Пообещай, что наберешься смелости и согласишься встретиться с ним.

– Я…

– Пусть не сегодня, но вы должны выяснить свои отношения до того, как наступит день ограбления.

– Хорошо, – понурилась я.

На сердце было тяжело, я все еще злилась на Брайса, но понимала, что Лиса права.

– А раз так, то быстро приведи себя в порядок и спустись к Алену. Как тебе не стыдно, он же места себе не находит.

– Ты что-то ему рассказала? – вскинулась я.

– Нет. Ни к чему вносить раздор между ними. Я уверена, ты отойдешь и простишь кэпа, но Ален, если узнает, никогда не забудет, как он попытался проявить насилие к единственному родному для него человеку. Ты должна остаться для брата тем светом, ради которого он живет. Ты и для Брайса стала смыслом жизни. Поэтому расставь приоритеты и реши для себя, стоит ли раздувать в их сердцах ненависть и чувство вины. У одного, что не смог уберечь, а у второго – что из защитника чуть было не превратился в насильника.

– А как ты обо всем узнала?

Мне было одновременно любопытно, хотя и неприятно, что Брайс распустил язык.