Черная линия - Жан-Кристоф Гранже

Он загнал все бредовые идеи в самый дальний уголок сознания и, закрыв глаза, принялся подбадривать сам себя следующими рассуждениями:

Жак Реверди один.

А их двое — он и Элизабет.

На следующее утро Марк взял напрокат скутер: развалины Ангкора находились в пяти километрах от города. Он пересек Сием-Реап, большой провинциальный город без каких-либо достопримечательностей, потом выбрался на платную магистраль, ведущую к древнему городу.

Перед тем как отправиться в путь, Марк позавтракал по-азиатски большой миской теплой лапши с кусочками говядины и ломтиками холодной моркови. Подкрепившись, он заплатил за проезд сонным охранникам. У них же он навел справки о пчеловоде. Они закивали головами, поднимая вверх большие пальцы: «Honey very good…»[9]

Марк отправился дальше. Через заросли серого кустарника шла совершенно прямая дорога. Без ответвлений, без поворотов: простая асфальтовая лента вела через лес прямо «туда».

Он обогнал нескольких крестьян на велосипедах, нагруженных связками пальмовых листьев; проехал мимо хижин, где продавали бензин в бутылках из-под виски; увидел слонов, готовившихся к утомительному катанию туристов. Его взгляд притягивали большие серебристые деревья, названия которых он вычитал в своем путеводителе: баньяны, бавольники, банановые деревья…

Он удивился, увидев перед собой поворот. Дорога изгибалась под прямым углом, упираясь в неподвижную реку, покрытую кувшинками. Марк остановился и уставился на стоячую воду. Никакого указателя. Ни одного прохожего. Чисто интуитивно он почувствовал, что слева, за линией деревьев, за первым поворотом реки, что-то находится.

Он медленно двинулся в этом направлении. Дорога становилась суше, пыль на ней гуще. Под колеса падали мелкие листочки. Их шуршание сливалось с шумом мотора. Марк то и дело посматривал на противоположный берег, предчувствуя какое-то неожиданное открытие.

И внезапно, скользнув в очередной раз взглядом по кувшинкам и зеленой кромке листвы, он увидел легендарные башни Ангкор-Вата. Пять кукурузных початков с ажурными контурами, расположенные веером, ставшие символом храмов, родившихся среди джунглей.

В первый момент Марк не поверил своим глазам. Как это нередко бывает, он не сразу осознал, что видит знаменитое на весь мир место, запечатленное на стольких фотографиях. Он не узнавал образа, сложившегося у него в голове. Все это казалось ненастоящим. Неправдоподобным. Но через пару минут им овладело противоположное чувство: его сознание полностью приняло этот знакомый вид.

Как будто он всю жизнь провел рядом с этими зданиями.

Он не остановился. Судя по карте, ему предстояло проехать еще довольно много, чтобы добраться до Байона, другого крупного храма, возле которого пчеловод и разбил свою пасеку. И он продолжил свой путь вдоль берега реки по неизменно прямой и пустынной дороге.

Через десять минут впереди показался каменный мост, въезд на который был украшен монументальным порталом, окруженным воинами и драконами. Тяжелая арка из серо-зеленых камней увенчанная огромным приветливым лицом, словно излучавшим мудрость и доброту.

Вдоль противоположного берега по-прежнему тянулся лес, никаких признаков города пока не было видно. Марк ехал дальше. Размеры древнего комплекса поражали воображение. Джунглям, высоким, наполненным воздухом, казалось, не было конца. Марк, подставив лицо ветру, вдыхая ароматный теплый воздух, наслаждался пейзажем. Его восхищали высокие пепельно-серые стволы, огромные кроны, раскрывавшиеся перед ним, слови приветливо раскинутые руки.

Вскоре он обратил внимание, что деревья к краям дороги как бы замерли в неподвижности. Марк решил было, что это явление связано с какой-то игрой света. Но нет: по мере его приближения верхушки переставали удаляться, листья больше не шевелились. Теперь они образовывали причудливые узоры. Из камня. Он увидел один из храмов в сердце леса. Башни, фасады, террасы терялись в гуще крон. Марк остановился, чтобы еще раз проверить свое впечатление. Лица. Лица среди джунглей… Каждая черточка, вырезанная в камне, каждый блок песчаника складывались в лоб, взгляд, улыбку. Храм открывался перед ним как процессия богов, медленная и спокойная.

Он был у цели. Это Байон, его еще называют «лесом лиц». Марк объехал его и на третьей стороне, над ступенями, обнаружил резную стену. Он остановил скутер и подошел поближе, перешагивая через бесчисленные камни, разбросанные на земле.

Этот фасад поражал сложностью архитектуры и декора: многочисленные террасы шли этажами, и каждая была украшена десятками лиц с разными выражениями, взглядами, коронами. В нишах стояли танцовщицы, сражались друг с другом воины. Тонкая, изящная резьба по камню.

Прижимая к себе рюкзачок, Марк думал о скульпторах, создававших эти чудеса. Ему казалось, что он проникает в их мысли. Казалось, каждая деталь, каждый угол приоткрывали какую-то сторону их сознания, их существования, их наваждений. Эти мысли заставили его вспомнить о Реверди и о его ночной империи.

«Ищи фреску».

Вот место, которое он имел в виду! Речь шла о шагающих воинах с этих барельефов, чьи лица были обращены в сторону владений пчеловода.

Да, можно не сомневаться; мед где-то рядом.

Марк нашел пасеку метрах в пятидесяти от барельефа, за группой высоких бавольников. Два грязных домика, стоящих в форме буквы «Г», с крышами, покрытыми сухими листьями. Вывеска гордо гласила: «Лесная лаборатория». Слева десятки деревянных ящиков на подставках — ульи. Вокруг жужжали тучи пчел.

Мальчуганы, ловкие, как дикие кошки, плясали, крутились, бегали между рядами ульев, состязаясь в скорости с насекомыми. В центре этой толпы Марк заметил фигуру человека, ростом не выше ребятишек, но явно принадлежащую взрослому человеку. «Владыка золота». На первый взгляд это высокопарное прозвище ему совершенно не подходило. Согбенный, худой как скелет, голова замотана старым саронгом, покрасневшим от латеритной пыли. Поверх этой тряпки красовалась соломенная шляпа, с которой свисал обрывок зеленой сетки для пинг-понга, закрывавший лицо.

Человек приблизился к Марку и откинул сетку с обветренного морщинистого лица. Дети шли за ним. Один в башмаках без шнурков, другой в пиджаке из ткани «под твид», подвязанном веревочкой, третий в плаще на голое тело. Лица у всех занавешены такой же зеленой сеткой. Азиатская версия «Генералов песчаных карьеров». Подойдя к Марку, они, как по команде, подняли свои сетки. У всех были одинаково хитрые глазенки.

Марк представился по-английски. Пчеловод, видимо, заметил акцент и ответил на французском. На таком французском, который учили в школах давным-давно.

— Я счастлив, месье… Меня зовут Сом.

Его лицо, похожее на сосновую шишку, лучилось лукавой улыбкой. Мальчишки вокруг него беспрестанно визжали, толкали его. Он расхохотался, обнажив зубы, половина из которых оказалась из золота.