Черная линия - Жан-Кристоф Гранже

Густой голос Рувера пояснил:

— Этот снимок нашли в ее личных вещах, в отеле в Сием-Реапе.

Внезапно Марк понял, что эти сияющие глаза смотрят в объектив. На того, кто ее фотографировал. С содроганием он подумал, что, может быть, сам Реверди и снимал ее в руинах Ангкора.

— Жду вашего второго вопроса, — предупредил Рувер.

На этот раз Марку надо было задавать полезный вопрос. Ему хотелось продвинуться в разгадке Вех Вечности. Но он вовремя одумался: в этих словах заключалось его собственное преимущество, его личный шанс, пусть даже расшифровать их он пока еще не мог. Нет, об этом нельзя разговаривать с незнакомцем.

Он вспомнил последний наказ Реверди: «Ищи фреску». Может быть, под этими словами подразумевался не обычный орнамент, нарисованный или вырезанный в камне, а рисунок ран? Убийца подсказывал ему: изучай раны на теле Линды Кройц, тогда скорее поймешь, что значат «вехи»… Даже не обдумав как следует эту гипотезу, он потребовал:

— Расскажите мне о ранах.

— Сформулируйте поточнее.

— Ранах Линды Кройц. Они были симметричны? Можно ли говорить о своего рода… рисунке на теле?

По-прежнему стоя среди сломанных компьютеров и развороченных кресел, Рувер, казалось, размышлял,

— Тело много дней пролежало в реке, — сказал он наконец. — Оно было в очень плохом состоянии.

— Вода не могла стереть раны.

— Вода — нет. Но вот угри…

— Угри?

— Тело Линды было просто нашпиговано пресноводными угрями. Они проникли в живот через рот, гениталии, а также через раны. Тело, коль скоро вы хотите знать все детали, оказалось… выпотрошенным изнутри. Последний вопрос?

Опять тупик. Оставалась единственная возможность вытянуть какое-то откровение из этого пьяницы. Похоже, Рувер почувствовал замешательство Марка. Он порылся в газетах и вытащил несколько номеров «Камбож суар».

— Держите, — сказал он, протягивая ему газеты. — Это серия статей, которую я написал по этой теме. Обнаружение тела. Арест Реверди. Факты, установленные следствием. Тут все. Прежде чем потратить последний шанс, прочтите все это. А завтра вернитесь, согласны?

У Марка уже не оставалось времени. Он схватил газеты и начал напряженно просматривать их, как будто с одного взгляда мог впитать все их содержание. И вдруг его осенило.

— Ответьте мне, — требовательно произнес он.

— Что вы имеете в виду?

— Ответ на ваш выбор. Тот, который действительно поможет мне продвинуться.

Рувер широко улыбнулся. Мешки под глазами покрылись морщинками.

— Жульничаете, старина!

— Сделайте так, как будто я задал вам вопрос.

Редактор немного запрокинул голову назад, словно обдумывая его предложение. После долгой паузы он наконец пробормотал:

— Вот главная тайна этого дела: почему Реверди отпустили? Все детали дела указывали на его виновность. Так почему нее вину сочли недоказанной?

Марк не ожидал, что Рувер переведет проблему в юридическую плоскость. Он помнил объяснения немецкого адвоката. Некомпетентные судьи. Неграмотное следствие. Политическая ситуация. Он рискнул:

— Из-за ситуации в Камбодже, не так ли?

— Да. Но не только. Реверди признали невиновным благодаря одному свидетельству.

— Вы хотите сказать, алиби?

— Нет. Моральному поручительству. В его пользу свидетельствовала важная персона.

Об этом он слышал впервые.

— Кто же?

— Принцесса. Член королевской семьи.

— Принцесса Ванази?

Имя само сорвалось с его губ. Из всех особ королевской крови, с которыми ему доводилось встречаться, именно она произвела на него наибольшее впечатление. Живая легенда. Рувер восхищенно улыбнулся. Марк пояснил:

— Я делал репортаж о королевской семье несколько лет назад.

Рувер встряхнул своими жиденькими волосенками:

— Она познакомилась, с Реверди в Ангкоре, когда там шли восстановительные работы. Она выступила в суде со свидетельством и описала его как человека преданного, образованного и благородного. Этот портрет в корне изменил настроение судей. Это была своего рода королевская амнистия. Поговорите с ней: ее точка зрения довольно… неожиданна.

Четыре часа дня.

Как только открылись двери Королевского замка, Марк купил входной билет. Лучшее прикрытие: маска обычного туриста. Он даже приобрел сумку, что-то вроде рюкзачка, чтобы еще больше походить на рядового посетителя.

Выбора у него не оставалось. Разговаривая с Рувером, он умолчал об одной детали: королевская семья считала его persona non grata. Как обычно, публикуя свой репортаж, он не сдержал собственное обещание соблюдать корректность. Не исключено, что его имя занесено в черные списки службы протокола. Поэтому ему пришлось придумать дерзкий план, чтобы встретиться с принцессой, чьи личные апартаменты были недоступны для туристов.

Марк проследовал с группой по узкой аллее под открытым небом к парадному входу во дворец — огромной эспланаде, окруженной лужайками, с разбросанными на ней храмами и павильонами, крыши которых под солнцем казались усыпанными золотой пыльцой.

Обогнав туристов, останавливавшихся перед каждой пагодой, он добрался до ажурной галереи.

Прячась от солнца, он приблизился к башням павильона Шаншайя, где надеялся встретить принцессу. Эта часть дворца была окружена стеной. Не выходя из галереи, он начал искать какой-нибудь проход, калитку.

Вскоре он заметил приоткрытую деревянную двустворчатую дверь, перегороженную цепью, которую охраняли два солдата. Марк притаился в тени колонны и вооружился терпением. Он был уверен, что рано или поздно их бдительность ослабеет.

Усевшись возле колонны, он сделал вид, что читает путеводитель. Мысли его блуждали далеко. Ему надоело ломать голову над делом Реверди: слишком много вопросов, слишком мало ответов. Он даже не знал толком, зачем пытается увидеть принцессу Ванази. Может быть, просто для удовольствия.

Он закрыл глаза и стал вспоминать ее.

Их первая встреча стала незабываемой.

Ванази воспитывалась у своей двоюродной бабушки, королевы Сизоват Коссомак, покровительствовавшей труппе «небесного танца». Девочка, чье детство прошло возле павильона Шаншайя, где репетировали танцовщицы, полюбила это искусство и обнаружила уникальное дарование. В шестнадцать лет она, в свою очередь, стала ведущей артисткой Королевского балета. Это ангельское создание не просто радовало людей своим искусством: принцессу считали посредницей между королевской семьей и богами. В то время ее называли Апсара — в честь главной богини кхмерской космогонии.

Затем, в 1970 году, после первого государственного переворота, ей пришлось покинуть страну. Она жила вначале в Китае, а потом в Северной Корее, а в это время красные кхмеры захватили власть и истребили половину населения ее страны. Спустя много лет она вернулась на границу с Таиландом, в лагеря беженцев, чтобы давать своим соотечественникам уроки танца. В девяностых годах семья смогла вернуться в Пномпень. Именно тогда она и познакомилась с Реверди.