Книги онлайн и без регистрации » Романы » Безымянный подросток с окраины города - Даниил Бравцев

Безымянный подросток с окраины города - Даниил Бравцев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Перейти на страницу:
что почувствовал бы и влюблённый в эту девушку при взгляде на неё, на большие голубые глаза, тёмно-русые волосы или упругие, пробивающиеся сквозь ткань футболки груди. Вся она олицетворяла жизнь, пламя которой било в ней и громко кричало всему миру «Меня не потушить!»

Вот только его потушили.

Теперь радужки глаз этой девушки не переливались яркой синевой чистого моря, океана, в котором кипит жизнь, а медленно умирали, бледнели, превращаясь в призраки когда-то голубых обручей, опоясывающих зрачки, тускнели, из них пропадали все краски жизни и сама жизнь. В них больше не сияла энергия как на фотографии, нет, лишь беспрекословная покорность. Нос теперь не был таким ровненьким, он напоминал галочку, сломанную ветку, причём сломанную несколько раз, ведь отцу – насколько знал Андрей – пришлось провести с мамой несколько сеансов принуждения к подчинению, прежде чем он полностью выбил из неё всю дерзость и даже малейшие намёки на мысли о сопротивлении. Личико, на котором не было морщин – только милые ямочки, образующиеся на щёчках при улыбке, – превратилось в маску ужаса и боли: морщины исполосовали всё лицо, уродовали его при каждом своё движении, стараясь оставить на нём как можно меньше светлого места, пожирая всё чернотой. Мамино лицо напоминало отпечаток пальца с глазами, ртом и несколько раз переломанным носом. И с болью. Она сочилась из каждой морщины. Отовсюду вытекла жизнь, особенно это было заметно в волосах: у девушки на фото они могли похвастаться густотой, манили тёмно-русым цветом, а сейчас… сейчас мамины волосы напоминали мокрое сено, которое кто-то вместо укладки в сарае кинул ей на голову. И во всём этом виноват один человек.

Мой отец.

Андрей с нежностью провёл пальцем по фотографии девушки, в которую наверняка бы влюбился, родись он чуток пораньше. И тогда он подарил бы ей достойное будущее, любовь, ласку, всё самое лучшее в этом жестоком мире. Так изуродовать красоту… Так испоганить жизнь человека, так искалечить его, что любовь к жизни останется лишь на фотографии! Злость, вцепляясь в ненависть, тащилась по венам и царапала сосуды, заставляя Андрея стискивать зубы, меж которых ещё сочилась редкая кровь. Мама была такой красивой, такой замечательной, такая улыбка… а теперь она боялась даже приподнять голову, улыбаясь только тогда, когда этого хотел её муж, и растеряла всю свою красоту, превратившись в глубокую старуху, хотя ей не было и сорока пяти. Как же может один человек сломать жизнь другому… Как он может изменить его до неузнаваемости, прогнуть под себя, превратить в урода… и регулярно окрашивать кровью – цвета, которым сейчас сочилась из Андрея ярость. Пальцы его с трепетной нежностью скользили по фотографии (какой красивой была мама!), но внутри, под кожей, в ритме стучащего сердца билось что-то звериное, дикое, первобытное. Страх всегда управлял им, управляет и сейчас, но сейчас он другой, перерастающий в нечто большее, свирепое, до этого неизвестное. Страх имеет свой срок годности, он может десятилетиями пожирать твою душу, но когда каблуки чиркнуть по черте – по краю, за которым страх пропадает, – он исчезает, и появляется то, что он породил – гнев, истинная ненависть, слепая и одновременно прозревшая ярость. Желание действовать. Бороться. Выпрямить спину и сказать страху: «Нет! Пошёл вон из моей души! Прочь! Нахрен! Я теперь не боюсь!»

Слава богу, ярость сильнее страха.

– Ты изуродовал маму, – прошептал Андрей, глядя на фотографию. Всё в нём кипело желанием сжать её, но он удержал себя от такой роскоши – не мог так поступить с маминой красотой. – Ты сломал ей жизнь и сделал её несчастной, а она ведь могла… могла выйти замуж за кого-нибудь другого и сама была бы совсем другой. А теперь… она никогда не станет прежней. – Он с любовью провёл большим пальцем по лицу улыбающейся девушки и тут же увидел, как на него упала слезинка – крохотная, потому что уже всё выплакал. – Кто-то должен положить этому конец, кто-то должен это всё остановить. И это могу только я. Потому что в семье больше нет мужчин. Только я могу спасти маму.

Страх, сидевший в нём всю жизнь, начал мутировать, пробиваться в кости, наполнять мышцы кровью, а сознание – яростью. Внезапно на Андрея нахлынуло воспоминание, которое много-много лет хранилось во тьме: он, совсем ещё маленький, задирает голову вверх и видит лицо мамы – в точности как на фотографии, только ещё красивее: её голубые глаза (большие-большие!) слегка блестели от подбегающих слёз, пухленькие губы слегка дрожали, а свет от лампы, падающий на тусклые тёмно-русые волосы, казался в глазах маленького Андрея, готового заплакать, нимбом над головой матери. Это была не фотография, это было воспоминание – реальное, не вымышленное. Андрей видел маму красивой, и от осознания этого ещё больше разозлился.

А ещё она была очень похожа на Лизу. Чертовски похожа. Как только эта мысль проскочила в голове, Андрей мигом её откинул, утопил там, откуда она вылезла, но чем дольше он вглядывался в лицо молодой мамы, тем яснее видел в её чертах черты Лизы. Особенно глаза. Конечно, были и различия, но отчего тогда схватывало сердце? Почему, глядя в эти голубые, почти синие глаза, он испытывал страх? Неужто потому, что они не были похожи на Лизины?

– Нет-нет-нет, ты просто бредишь, ты просто злишься на этого ублюдка, на эту тварину, которую ты называешь отцом! Ты слабак, Бедров, потому что ничего не делаешь! Ты всё время ныл, плакался, а надо было бороться! Бороться!

Он в последний раз провёл по фотографии пальцем, нежно поцеловал её и спрятал туда, куда точно не заглянет никто из семьи. Семьи… Господи, разве у них семья?

Кровь кипела в натянутых венах. Андрей быстро, не в силах медлить, пересёк коридор, зашёл на кухню и, увидев сидящую за столом маму, выпалил:

– Почему ты с ним живёшь? Почему не можешь просто уехать?

От удивления мама долго молчала, смотря на своего сына так, словно в первый раз увидела. А он смотрел на её понурые плечи, на морщины, потухшие глаза, кривой нос и с каждой секундой закипал всё сильнее.

– Почему ты продолжаешь его терпеть, мама? Почему ты… ну, почему мы не уедем от него?

– Ты что такое говоришь, Андрей? – в её глазах пробежал страх, сама он вскочила и опасливо глянула в сторону коридора.

– Да не услышит он нас, он дрыхнет, завалился как свин, его не разбудить.

– Сыночек, тебе тоже надо спать, иди и…

– Нет! – Алкоголь ударил в голову. Он, перемешанный со страхом и яростью заставил перейти на крик: – Никуда я не пойду, пока ты не скажешь, почему мы ещё с ним! Что мешает нам уехать?! А?!

1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?