Сыщик Вийт и его невероятные расследования - Эд Данилюк

– Что бы полиция без нас делала! – саркастично проскрипела графиня-мать.

Ронислав Вакулович и ухом не повёл.

– Саквояж с рукописью был тяжёлым? – спросил сыщик, заглядывая в пустой книжный шкаф. Потом посмотрел за ним. Под ним. Потянулся и провёл рукой по верхней панели. Взглянул на ладонь и, покачав головой, показал пыль матросу.

– Тяжёлым? – пожал плечами издатель. – Нет. Всего пятьсот листов бумаги. С самим саквояжем фунтов шесть-семь! Может, немного больше. Я, конечно, поклялся ещё в ранней юности, что никогда не возьму в руки ничего тяжелее десяти фунтов, грузчики ведь для чего-то существуют, но сумка и не весила десять фунтов!

Вийт отодвинул задвижку на иллюминаторе, открыл его и высунулся наружу.

Перед ним была палуба. Тень от каютного отсека тянулась почти до самых лееров. За бортом текла река, медленно и чинно, как и полагается рекам. Болотистый берег напротив порос низенькими вербами. Невидимые отсюда, на корме переговаривались пассажиры.

В лицо детективу ударил ветерок, принёсший с собой несколько брызг от гребного колеса, и Вийт закрыл иллюминатор. Стряхнул с ладоней налипшие на них крошки краски.

– В вашем романе, Буян Федунович, были персонажи или события, как-либо связанные с реальной жизнью? – Вийт пошёл в обход каюты. Его ладони скользили по стене, глаза внимательно осматривали панели. – Не описывали ли вы что-то, что иной человек хотел бы скрыть?

– Нет, что вы! – ответствовал писатель. – Никакой связи с окружающей жизнью! Лишь моя фантазия!

Вийт продолжал осмотр стен салона. Его пальцы то ныряли к самому плинтусу, то взлетали почти к потолку.

– Другими словами, – в задумчивости говорил детектив, – вы, Илай Вениславович, в своей каюте проверили рукопись. Сразу же после этого вы, опять же лично, принесли саквояж с романом сюда и поставили вон на тот стол. Вас, не отходя ни на шаг, сопровождали господин Данилюк и матрос Куча…

Писатель кивнул.

– До самого момента, как вы поставили саквояж на стол, вы ощущали вес рукописи…

Все посмотрели на Калюжного. Он удивился такому вниманию, но догадался подтвердить:

– Конечно, ощущал! Что же я, бесчувственное создание!

– Все вместе вы затем двинулись к двери и остановились на пороге, перегородив тем самым единственный выход… – Вийт закончил свой осмотр стен, вновь приблизился к столу и вдруг в одно движение лёг на пол. Его взгляд стал обшаривать комнату из этого положения. Публика эпатированно заохала. Старуха Мйончинская приподняла бровь. Ветрана Петровна искристо, даже с некоторой гордостью заулыбалась. – Вы проговорили минут пять-десять, правильно?

– Трудно сказать, – ответил Калюжный. – Мы провожали матроса Кучу из каюты, что-то обсуждали… Дошли до порога, остановились…

Сыщик продолжал осматривать салон, пригнув голову так, чтобы его глаза находились почти вровень с полом.

– И за это время, в вашем присутствии, фактически у вас на виду саквояж пропал. Пропал, хотя и не имел никакой денежной ценности… – Вийт перевернулся на спину и впился взглядом в потолок и как колесо закрутился по полу туда-сюда. – А ведь гораздо проще и безопаснее было украсть рукопись из дома господина Данилюка. Хоть сегодня, а хоть и неделю назад… Или, скажем, сделать это по дороге на пристань…

– Ну… – промямлил писатель. – Ну да…

Вийт ловким движением вскочил с пола.

– Покажите, как вы стояли!

– Да обычно мы стояли!.. – Калюжный шагнул в проём двери и развернулся спиной к комнате. Замер на мгновение, но потом поменял позу. Поднял глаза, что-то обдумывая, и изменил позу ещё раз. – Вот так!

Данилюк прислонился к притолоке, лицом к издателю.

– А вы? – обратился Вийт к матросу.

– Я уходить собирался… – пробормотал тот. Отошёл на пару шагов вглубь коридора и остановился, обернувшись к двери.

Судно скользило по реке гладко и непринуждённо. Над гребными колёсами по обоим бортам поблёскивали радугами облачка брызг.

Вийт, не торопясь, огибал каютный отсек, направляясь на противоположную половину палубы. Все, конечно, следовали за ним. Фирс, выудив непонятно откуда миниатюрную одёжную щётку, на ходу стряхивал со светло-серого, прогулочного фрака хозяина пыль, подобранную с пола в каюте.

– А как бы провёл в подобном случае расследование инспектор Скай? – вдруг спросил у писателя Адам-Каетан Петрович.

Калюжный хмыкнул.

Данилюк замялся, глянул на Илая Вениславовича и пробормотал:

– Он хорошенько допросил бы свидетелей, исследовал жизнь всех и каждого…

– Его любимый приём! – с воодушевлением воскликнул молодой граф. – И выяснил бы что-нибудь совершенно неожиданное!

– Именно! – уже чуть более уверенно проговорил писатель. – Единственный сколько-нибудь возможный мотив этого преступления – это месть лично мне. От этой пропажи ведь пострадал лишь я!..

– А действительно! – вдруг оживился граф Мйончинский. – Такое ведь может быть!

– Я же говорю! – заулыбался его сын. – Это инспектор Скай!

Старуха-графиня возвела очи к небу и покачала головой.

– Представьте, например, – продолжал, воодушевляясь, писатель, – что кто-то из участников этого дела был знаком со мной или моим семейством в прошлом? Вот вам мотив!

– Это вы на что намекаете?! – подступил к Буяну Федуновичу Калюжный. Его брови хмурились. – Это кто же вам мстит? А? Я? Да вы представляете себе, кто – я, а кто – вы!

– В самом деле, что за suspicionibus arguerent![117] – вскричала Параскева Элигатовна. – Илай Вениславович вас мог бы раздавить одним движением мизинца, просто за чашкой кофе, без всяких этих ухищрений!

Услышав эти слова, Калюжный для наглядности поднял руку с выпрямленным мизинцем. Ногти у него были красивые, ухоженные.

– Я же не говорю про жизнь! – попятился автор. – Я говорю про книгу! Сюжет! Фабулу! Роман!.. – Буян Федунович вдруг встрепенулся, изобретя ещё одно оправдание: – И речь шла о матросе Куче, не о вас, Илай Вениславович!..

– Но, господин хороший!.. – у матроса даже речь отобрало.

– А ведь это мог быть и хозяин корабля! – не унимался Данилюк, с прищуром разглядывая парня. – Тогда Куча действует по его приказу! Инспектор Скай покопался бы в биографиях, дошёл до отрочества, до детства, до младенчества! Выяснил бы, не были ли знакомы наши родители, не покупали ли мы хлеб в одной пекарне, не записаны ли мы в одну библиотеку, не были ли влюблены в одну барышню… – Буян Федунович распалялся всё больше. – Это, кстати, объяснило бы и то, как сия кража была проделана! Если это владелец судна, то он мог бы приказать оборудовать в салоне тайник!