Сжигая мосты - Юлия Гатальская

Спустя какое-то время, когда злость на неё немного улеглась, я понял, что эти чувства мелочны и несправедливы и что, будь Вероника в этот момент моей женой, я бы мог ею гордиться. Её теперешняя целеустремлённость могла бы восхитить меня, если бы не было так гнусно оттого, что всё это проходит мимо меня, что эта решительная, уверенная в себе женщина теперь не моя и никогда моей не будет, потому что когда-то я променял её на Таню, ни на секунду не усомнившись в правильности своего выбора. Мне оставалось лишь убеждать себя в том, что Спицина – всё, что мне нужно, и наблюдать издалека за ростом Вероники, за изменениями в её жизни и поведении.

Смирившись с тем, что Вероника больше не моя, я продолжал довольствоваться Таней, которая не переставала удивлять меня в постели. Однако я чувствовал, что во мне что-то повернулось, встряхнулось и съехало набок, не иначе, как мозги. Я совершенно точно знал, что для душевного спокойствия и какого-то мазохистского удовлетворения мне было определённо необходимо знать подробности жизни бывшей жены, и я нагло воспользовался для этого своей сестрой. Задачу упрощал тот факт, что Вероника нравилась Лизе, а Лиза нравилась Веронике, и они могли общаться друг с другом по собственному обоюдному желанию. Миссия Лизы заключалась лишь в том, чтобы в подробностях рассказывать мне всё, что происходит с моей бывшей женой. За эту небольшую услугу я подарил маленькой задиристой Власовой автомобиль, чтобы ей было легче встречаться с Вероникой. Надо признать, порой порядочность Лизы проскальзывала на поверхность её энергичной души и она отказывалась рассказывать всё подряд, обвиняя меня в нечистоплотности и сумасшествии. Порой её пугало моё маниакальное стремление знать все детали о жизни бывшей жены, пугало то, с какой жадностью я впитывал эту не имеющую на первый взгляд никакого значения информацию, но моё природное обаяние и умение ослеплять делали своё дело и Лиза сдавалась, когда я искусно изображал жалостливого кота из мультфильма Шрек.

Хорошо изучив Лизу, узнав её манеры поведения и интересы в жизни, мне не пришлось уговаривать её помочь устроить праздник на день рождения Вероники, она сама предложила помощь, сообщив, какую сумму денег мне необходимо выделить, чтобы торжество вышло на славу. Я охотно отсчитал требуемое количество купюр, выслушивая планы Лизы и предвкушая реакцию Новиковой. Я был уверен, что ей не понравится вся эта затея, но мне хотелось принять хоть какое-то участие в этом празднике, на который меня никто не приглашал.

В тот день я ощущал себя как на иголках и никак не мог сосредоточиться на годовом отчете по прибыли, который подготовил для меня Соколов, и пытался презентовать мне его в зале для конференций. Все мои мысли были в Сосновом Бору, я думал о том, как будет выглядеть Вероника в новом платье, подобранном Лизой, как она будет улыбаться, радуясь вниманию, подаркам, торту и фейерверку. Я попросил сестру отчитаться за выделенные деньги, и она с готовностью сделала это, прислав мне по вотсапу фото Вероники. Признаться, я опешил, увидев на экране своего айфона фотографию прекрасной незнакомки с точёной фигурой, подчёркнутой чёрным платьем, стройными ногами, облачёнными в изящные туфли, и милой причёской из идеально уложенных локонов. Очаровательная женщина с идеальной осанкой искренне улыбалась гостям, не подозревая о том, что является объектом съёмки, и это придавало фотографии живость и реалистичность. Я помню, как не мог поверить, что эта женщина и есть моя бывшая жена, настолько неотразимой она была, настолько необычно было видеть её в новом образе.

Мне вдруг безумно захотелось увидеть Веронику, убедиться, что эта красивая женщина на фотографии действительно она. Поддавшись минутному желанию, я, стараясь не думать больше ни о чём, сел в свой БМВ и, купив по дороге огромный букет белых роз, направился в Бор. Какой идиот! Что я хотел этим сделать, чего хотел добиться? Я напрочь вытолкнул из себя мысли о Волкове, о том, что он есть в жизни Вероники. Я позволил себе глупую искру надежды, что он ничего для неё не значит. Тогда я не думал об этом, я лишь хотел увидеть её, просто поздравить с Днём Рождения и, возможно, увидеть в её глазах что-то большее, чем ненависть и отвращение.

Я домчался до её дома довольно быстро, настолько, насколько вообще можно было добраться, преодолев такую немалую дистанцию между Питером и Бором. Но даже мощный мотор моего автомобиля не позволил мне явиться на торжество засветло. Когда я припарковался на заднем дворе дома Новиковых, было уже темно и довольно поздно для визитов бывших мужей. Какое-то время я сидел в машине и не решался выйти из неё. Осознание того, что я поступил как идиот, примчавшись сюда, постепенно накрывало меня, заставляя чувствовать себя глупо. Букет мирно покоился на заднем сидении автомобиля, и его наличие придало мне решительности, раз уж я его купил, пусть он порадует Веронику. В конце концов, нет ничего плохого в том, что бывший муж поздравит бывшую жену, мать его ребёнка, с днём рождения. На самом деле, мне всё ещё нестерпимо хотелось увидеть её.

Решив так, я вышел из машины и быстро зашагал в сторону дома, боясь растерять уверенность в правильности своих действий. Для того, чтобы добраться до парадной двери, мне необходимо было обойти дом и, когда я проходил мимо окон кухни, я увидел там такое, что заставило меня застыть на месте с раскрытым от шока ртом. В ту секунду я готов был поклясться, что никогда ещё не испытывал такой боли и отвращения одновременно. Какое-то время я не мог поверить, что женщина, распростёртая на кухонном столе в неприлично откровенной позе, с задранным платьем, широко раскинутыми ногами, между которыми красовалась стриженная голова Волкова, и есть Вероника. Её лицо выражало столько страсти и желания, сколько я никогда не видел раньше, волосы, налипшие на мокрое от пота лицо, придавали ей ещё больше сексуальности, откровенная поза, изогнутая в порыве страсти спина, прикрытые глаза и прикусанная губа говорили о том, насколько невероятное наслаждения она сейчас испытывает. Мне хватило несколько секунд, чтобы увидеть то, что я увидел, и понять весь ужас происходящего. Я ощущал, как лёд отчаяния покрывает моё сердце, причиняя невыносимую боль. Боль потери, разочарования, ревности и отвращения.

Я не помню, как вернулся в машину, всё было как в кошмарном сне. Боль в левой части груди пульсировала открытой огнестрельной раной, я ощущал её физически, будто бы разрывная пуля вонзилась в моё сердце и разорвала его в клочья своими смертоносными осколками. Подойдя к машине, я почувствовал, что какая-то слабая боль концентрируется ещё и в руке. Опустив взгляд на руку, я понял, что сдавил колючий букет с такой силой, что шипы вонзились в мою кожу, образовывая многочисленные кровоточащие раны. Я отшвырнул многострадальный букет в сторону мусорного бака и сел на водительское сидение, пытаясь справиться со своими эмоциями, но боль и ярость были настолько сильными, что я не чувствовал своего тела.

Я не мог понять, почему мне так хреново. Я живу с Таней, мы с Вероникой в разводе, она встречается с Волковым, что заставляет меня чувствовать себя так, словно по моей душе проехались танком. Неужели я действительно испытываю к своей бывшей жене какие-то чувства? Одно дело догадываться, что она спит с этим деревенщиной, а другое – увидеть своими глазами, как Вероника извивается от страсти под ним. Я не мог понять, что больше задевает меня: то, что моя бывшая жена трахается с этим качком, или то, насколько сексуально раскрепощённой она выглядела с ним. В моей голове всплыли минуты нашей близости с Вероникой, и я понял, что ни разу она не была со мной такой смелой и открытой в сексе. Неужели она настолько изменилась, превратившись из белой овечки в страстную тигрицу, или это Волков так на неё действует? Неужели он лучше меня в постели? Мне хотелось кричать, крушить и ломать всё, что попадётся под руку. Я с грохотом захлопнул дверь, вцепился в свои волосы обеими руками и потянул их с такой силой, словно хотел этой физической болью заглушить душевную боль. Ярость разрывала меня на части и вырывалась наружу, и я не мог больше удерживать её внутри себя, позволив себе закричать, практически зарычать. Выплёскивая ярость с утробным криком, я с силой ударил по рулю и тут же раздался громкий автомобильный сигнал моего БМВ, который отрезвил меня. Я быстро повернул ключ в зажигании и резко надавил на педаль газа, увозя своё тело подальше отсюда, как можно дальше, будто бы пытаясь убежать от самого себя, от неуместных чувств, от душевной боли.