Стигмалион - Кристина Старк

* * *

В отделении со мной обращались довольно сносно. Мне даже принесли еду, которую я не рискнул съесть. Ожог на руке вышел довольно терпимым, так что оказалось достаточно спрея с пантенолом, который я позаимствовал у надзирательницы – милейшей дамы с резиновой дубинкой и огромными кулаками. Она все время игриво улыбалась мне и называла «сладеньким».

Еще мне вернули телефон и позволили поговорить с матерью, которая впала в истерику, плакала и сожалела о том, что я не родился девочкой.

«Бекки тоже однажды арестовали, – пришлось напомнить ей. – Забыла, как она угнала папину машину и каталась без прав, чтобы впечатлить соседского мальчика?»

Но самый большой сюрприз ждал в конце дня.

В камеру вошел незнакомец с черным кейсом и пиджаком через плечо. Невысокий, но крепкий и широкий в плечах мужчина преклонных лет. Его глаза были полны странного сочувствия. Лицо казалось мне знакомым…

– Здравствуй, Вильям, как жизнь?

– Пока не жалуюсь, сэр.

– Тебя отпустят под залог до конца дня. Я твой адвокат и сейчас улаживаю этот вопрос. Тебе светит несколько лет тюрьмы за вторжение на территорию частной собственности и нанесение тяжких телесных повреждений, но я сделаю все возможное, чтобы ты отделался только легким испугом, в крайнем случае условным сроком… Тебе на руку то, что Фьюри уже сознался в изнасиловании…

– Вас наняли мои родители?

– О том, что ты здесь, мне рассказала дочь. И она очень просила помочь тебе. Тогда я связался с твоими родителями и предложил помощь. Тебе не о чем беспокоиться, я много лет работаю с подобными делами, и успешно.

– Вы отец Айви Эванс? – предположил я.

Я пару раз встречал мать Айви, но никогда не видел отца. Ее родители были в разводе, и он жил где-то в другом графстве. То ли в Вотерфорде, то ли в Лонгфорде…

– Нет, меня зовут Ральф Макбрайд, я отец Долорес, – ответил мужчина, изучая меня со спокойным интересом.

Я сделал глубокий вдох, сжав под столом руки. «Лори… я не заслуживаю помощи от тебя…»

– Она знает, что я здесь?

– Да, кажется, твоя сестра сообщила ей.

– Как ее самочувствие, мистер Макбрайд? – спросил я, даже не пытаясь скрыть волнения. – Я знаю, что она в больнице…

– У нее травма шеи, и выбитый позвонок давит на кровеносные сосуды. Завтра операция. Будут ставить его на место, – сказал он. – Очень неудачное падение с лестницы…

Я сжал руки под столом в кулаки.

– Вы можете передать ей кое-что от меня?

– Смотря что. Меня досмотрят на выходе, – ответил Макбрайд.

– Передайте ей, что я очень благодарен.

* * *

День в отделении тянулся так долго, что успела бы возникнуть и прийти в упадок целая цивилизация. Так долго, что я успел состариться, умереть и родиться заново. Так долго, что практически свихнулся, размышляя о том, в порядке ли Долорес и как скоро я смогу увидеть ее.

Мне нужно увидеть ее.

Убедиться, что она в порядке. Что она дышит, что она существует, что я все еще могу прикоснуться к ней, поговорить и попытаться переписать нашу историю. Эта история должна быть переписана. В ней должна быть как минимум еще одна глава – полная надежды, веры и легких, как воздух, слов.

Впечатляющий монолог Бекки, в конце которого она предложила подставить нужное имя, все еще звучал в голове. Как жаль, что она не прочитала его раньше – до того как кровь Долорес залила лестничную площадку. До того как я позволил ей упасть…

Под конец дня меня выпустили под залог, и прямо из отделения я поехал в больницу. Купил цветов в супермаркете, забрал все последние, расписался на бланке посетителей и рванул на четвертый этаж по ступенькам. Ждать лифт было выше моих сил.

У Лори в палате сидели ее университетские подружки. Обе поспешно распрощались и выпорхнули, когда я вошел. Лори смотрела на меня не моргая. Ее руки неподвижно лежали поверх одеяла. Дыхание было спокойным, ровным. На лице – никаких эмоций. Казалось, мое появление произвело не больше впечатления, чем начавшийся за окном дождь.

– Привет, – сказал я, опускаясь на стул рядом с кроватью.

Долорес повернула голову, с усилием фокусируя на мне взгляд. Сонная, вялая – точно чем-то накачали.

– Привет, – беззвучно ответила она.

– Как ты?

– Болит голова, обезболивающее не помогает.

– Я могу раздобыть джин, – сказал я. Она слабо улыбнулась, но улыбка тут же угасла, как гаснут на ветру искры. – Лори… Наверно, сейчас не самое подходящее время, но нам нужно поговорить. О тебе, обо мне и об Айви.

– Как дела у твоей девушки? – ровно спросила она, словно мы беседовали о невыносимо скучных вещах.

– Более-менее. Но…

– Ты нашел того, кто изнасиловал Айви и отомстил за нее?

– Вроде того.

– Я горжусь тобой. Передай Айви, что ей очень повезло с парнем. Хотя думаю, она и так это знает.

– Долорес…

– Отец вытащит тебя. Бекки заглянула сегодня утром и все рассказала. И тогда я позвонила ему.

– Да, он приходил. Он будет моим адвокатом…

– Он очень крутой адвокат. Прокуроры боятся его, а судьи уважают.

– Спасибо, что устроила все это. Лори…

– Не за что. Как там твои родители?

Она не хотела говорить о том, что мне жизненно важно было обсудить. Она набрасывала кирпич за кирпичом на разделяющую нас стену, а я хотел выломать ее к чертовой матери.

– Послушай. – Я нашел ее руку и сжал в своих ладонях, балдея от прикосновения к теплой мягкой коже. – Я знаю, что тебе было плохо, очень плохо. Я не должен был оставлять тебя одну после всего, что произошло. Я знал, что Бекки общается с тобой, что ты отвечаешь на звонки, но не думал, что ты все это время лежала в своей квартире, не выходила и не ела…

Лори забрала руку и потерла виски, морщась от боли.

– Вильям, приглядывай за Айви и не беспокойся обо мне. Прости, но ты похож на няньку, чьи детишки разбегаются в стороны, лезут в огонь и суют гвозди себе в рот. Ты пытаешься бежать во все стороны сразу. Но это бессмысленно. Бессмысленно и глупо.

– Теперь я хочу бежать только в одну сторону. В ту, где находишься ты.

– Зачем? – медленно проговорила Долорес, переводя на меня потухший, болезненный взгляд.

– Затем, что мы нужны друг другу. Мы не сможем друг без друга. Когда я увидел тебя там, на лестнице, все изменилось. Все изменилось и теперь не сможет быть прежним. Я хочу быть с тобой…

Долорес глянула на меня так, словно не понимала ни слова.

– Я о многом думала, пока была одна, – забормотала она. – Теперь я знаю, что побыть одной в течение некоторого времени – полезно. Никто не нарушает твои мысли. Никто не отвлекает. И тогда мысли выстраиваются ровными рядами. Идеально ровными рядами. Каждая на своем месте.