Диана Де Пуатье - Иван Клулас

Дворцы, выраставшие по всему королевству, претендовали на то, чтобы стать приютами наслаждений и обиталищами, удобными для светских приемов. Пример подал король. В Париже после разрушения старинной Луврской башни с 1549 по 1553 год был построен новый дворец, возведенный архитектором Пьером Леско и украшенный скульптором Жаном Гужоном по мотивам античных аллегорий. В то же время древняя резиденция королей Турнель (в двух шагах от Бастилии) была заново отделана архитектором Филибером Делормом, который построил там бальный зал. Всякого рода усовершенствования сделали куда более гостеприимными замки Венсенн, Булонь-Мадрид, Сен-Жермен-ан-Ле, где теперь было множество удобных апартаментов. Эти замки были воздвигнуты в излюбленных местах королевской охоты, как и Сен-Леже-ан-Ивелин, и Шамбор, строительство которых Генрих II как раз завершал. Король часто бывал там, а также в Блуа и Амбуазе, где жили его дети. Предметом его особых попечений был Фонтенбло[441]. Филибер Делорм привнес в замок новшества, сделавшие пребывание в нем весьма приятным. Королевские апартаменты были перенесены в павильон Де Пуаль над большим прудом, а вход в замок украшало крыльцо в форме полумесяца. В церкви Троицы, возведенной в 1548–1551 годах, для крупных сановников отводились особые часовни. Диана велела украсить свою королевскими и ее собственными инициалами, а над ними изобразить летящую стрелу, перевитую латинской надписью-девизом: «Consequitur quodcumque petit» («Она всегда достигает цели»). Но истинного триумфа королевская любовница удостоилась в убранстве бального зала, постройку которого Филибер Делорм возобновил после 1548 года[442].

Боковинки камина украшены рисунками, которые, как и большинство изображений на галерее, выполнены Никколо Дель’Абате по эскизам Приматиччо. На почетном месте за королевскими балдахином и троном, на случай приемов установленными напротив камина, художник с правой стороны изобразил небесную Диану, восседавшую на колеснице, влекомой драконом, а слева — другую Диану, на сей раз ассоциируемую с кем-то из подземных богинь — Гекатой или Прозерпиной. Рядом с ней — страж Аида Кербер. Даже если внешнее сходство с Дианой де Пуатье не особенно велико, намеки на фаворитку весьма прозрачны. Обе композиции иллюстрируют деяния, вдохновляемые этими двумя богинями. На одной всадник убивает рысь, на другой Геракл побеждает Эриманфского вепря. Таким образом, Отвага и Добродетель торжествуют над Злом и Пороком как по воле Дианы небесной, так и Дианы подземной: это двойное божество управляет на земле поступками добродетельного человека и в награду дает ему бессмертную славу.

Два больших оконных проема рядом с камином тонко подхватывают тему богини. Левый, со стороны овального двора, показывал Диану, отдыхающую среди скал, а напротив нее — Минерву. Подобно герцогине де Валентинуа, покорившей короля, богиня Диана более не нуждается в том, чтобы выезжать на охоту в поисках добычи. У нее на службе Минерва, то есть Разум и Очарование, изображенные в виде молодой женщины, нагой, как и Венера, но рядом с ней лежит шлем, а за спиной — книга. Этот союз Минервы и Дианы подчеркнут фигурами Бдительности и Мудрости, причем последнюю олицетворяют два старца. Сии Добродетели черпают силы у витающей над ними Любви.

Обрамление второго окна, выходящего на газон, дополняет картину. Там мы видим отдыхающего Марса. Он символизирует Генриха II, так как на его щите изображены скрещенные буквы «D», образующие заглавную «Н» под серебряным полумесяцем. Марс спит, и рядом с ним Беллона, богиня Войны, тоже дремлет. Этот сон предвещает царствование Венеры. Последняя, впрочем, уже ведет к спящим своего сына Купидона. Неподалеку Нарцисс отказывается от охоты, чтобы предаться созерцанию собственного совершенства. В центре свода божественный орел похищает юного Ганимеда. Таким образом, вся картина славит победу Любви, ибо ей покорны и бог Войны, и сам царь богов.

Бальный зал в Фонтенбло на языке символов воздает величайшие почести королю и его любовнице. Диана здесь наделена всеми прелестями и всевластна. Дерзость художника удивительна, и однако иконография нигде не переходит границ аллюзии: королева не могла оскорбиться чередой аллегорий, которые в принципе лишь иллюстрировали очарование вечной женственности.

Впрочем, эпизоды, рассказывающие миф о Диане и ее превосходстве над другими богами, — не единственные темы декора стен бальной галереи. Весь Олимп фигурирует там, то наслаждаясь жизнью, то вступая в общение с людьми. Вокруг возвышения для музыкантов изображен союз искусств и радостей жизни, олицетворяемый Аполлоном, музами, Вакхом и тремя грациями. Вулкан кует оружие Любви, Церера наблюдает за жатвой, Филемон и Бавкида празднуют нерушимость брачных уз и наконец Фаэтон, сын бога Солнца, бросает отцу вызов. А если оглядеть всю галерею, можно встретить целую вереницу богов и полубогов мифологии — Нептуна и Вакха, Юпитера и Марса, Пана, Мома и Цереру, Геракла, Сатурна и Меркурия. Далее изображены Нептун и Арион, спасенный дельфином, потом — Геба и Вакх, Кибела и снова Марс и Венера. Затем Флора, Морфей, Вулкан и восседающий на троне Юпитер. Повсюду в эти аллегории вмешиваются нимфы, наяды, амуры и множество других мифологических фигур, но Юноны здесь нет: как хранительницу домашнего очага ее нередко противопоставляют Юпитеру с его постоянными увлечениями. Так не было ли отсутствие этой богини вызвано сознательным стремлением осудить любовные утехи короля? Что ж, в этом нет ничего невозможного. Не исключено, что Генрих пожелал, сыграв на двусмысленности, прославить Екатерину в той же степени, что и герцогиню де Валентинуа в образе запечатленной на фресках Дианы.

Вельможи, как и суверен, старались превратить свои жилища во дворцы, достойные античных богов. Для коннетабля под руководством Жана Бюллана закончили роспись апартаментов в Экуане. Три сплетенных полумесяца отлично уживаются там с медальоном, где воплощен символ Екатерины — солнце, сверкающее среди облаков. Разумеется, греческий девиз коннетабля, Aplanos, соседствует с девизами короля и королевы. По словам Брантома, он означает, что коннетабль «безупречен и весьма предан». На плитах пола буквы «D» имени Диана пересекаются, образуя королевское «Н». Витражи галерей, перенесенные ныне в Шантийи, повествуют о любви Амура и Психеи, прославляют пиры богов и рассказывают историю Прозерпины, которая в течение шести месяцев царит над плодоносной землей, а следующие шесть месяцев правит в подземном царстве. В саду Бернаром Палисси был устроен грот, украшенный изображениями животных. Впоследствии Диана де Пуатье повелела воспроизвести этот грот в садах своего замка Шенонсо[443].

Шантийи — еще одно поместье, где любил жить коннетабль. Здешний дворец вполне мог соперничать с королевскими: старинный феодальный замок семейства д’Оржемон внутри был переделан в соответствии со вкусами эпохи Возрождения. Позже Монморанси дополнил его небольшим замком у подножия крепости возле пруда. В правление Генриха II коннетабль непрестанно украшал это жилище, обогащал оружейную палату, коллекцию античных произведений искусства и библиотеку — все это делалось благодаря дарам послов Рима и кардиналов. Повсюду инициалы короля, королевы и перекрещенные полумесяцы чередовались с гербом Монморанси[444]. Чуть более удаленный от окрестностей Парижа феодальный замок Фер-ан-Тарденуа, сердце баронства коннетабля, был отделан в том же придворном стиле[445].