Умный ген. Какая еда нужна нашей ДНК - Кэтрин Шэнахан

У мозга детей-аутистов могут быть самые разнообразные аномалии развития. Он может быть, например, слишком большим – из-за того, что в ненужных уже нервных клетках не запускается естественный процесс клеточной смерти, благодаря которому мозг дальше развивается нормально384. У детей с аутизмом бывает необычно большое число локальных клеточных соединений и слишком малое число «дальних» соединений385. Еще у них иногда развиваются совершенно новые связи между двумя участками мозга или между участком мозга и какой-то другой частью тела386, что нарушает движение. Различия заметны даже на клеточном уровне: сами клетки меньшего размера, или нетипично малое количество соединений между нервами (синапсов)387. Слои мозга могут развиться не полностью, так что шесть отдельных слоев серого вещества разделены углублениями, где не наблюдается дифференциация388.

Что все это означает для повседневной жизни ребенка-аутиста? Это одна из самых неприятных загадок для его родителей, и на нее нет простого ответа. Чтобы получить хоть какую-то помощь, нам нужно слушать детей-аутистов, которые сумели освоить язык и могут выразить свои мысли; они рассказывают об очень неприятных сенсорных реакциях на такие вещи, которые обычные люди принимают как должное. В ответ на вопрос, почему дети-аутисты выполняют повторяющиеся движения, Карли, молодая женщина-аутистка, которая не умеет говорить, но красноречиво общается с помощью компьютерной клавиатуры, объяснила: «Вы не знаете, что такое быть мной. Когда вы не можете сидеть, потому что вам кажется, что у вас горят ноги. Для нас это способ избавиться от сенсорной информации, которая перегружает нас. Мы подаем информацию на выход, чтобы снять нагрузку с входа»389.

Дети-аутисты не любят смотреть в глаза. Некоторые считают, что эта нелюбовь вызвана отсутствием интереса к другим людям. История Карли и ее участие в дискуссии об аутизме говорят о том, что иногда такое поведение вызывается не отсутствием навыка общения, а навыком настолько обостренным, что он отвлекает. «Наш мозг устроен по-другому… Я вижу больше тысячи картинок на лице человека, когда смотрю на него. Вот почему мне трудно смотреть на людей»390.

Могут ли нарушения при обработке сенсорной информации, наблюдающиеся у Карли, быть следствием какой-либо из структурных аномалий мозга, связанных с аутизмом? Я считаю, что да, несомненно. И, поскольку, как и у всех детей-аутистов, мозг Карли уникален – намного уникальнее, чем мозг любого ребенка, не страдающего аутизмом, – у каждого ребенка свой сенсорный опыт, способности и нарушения.

Если у вас ощущение, что я объявила растительному маслу настоящую войну – вы правы. Но я это сделала не просто так. Теперь, когда вы сами увидели конкретные механизмы, с помощью которых растительное масло лишает мозг способности формировать новые воспоминания, надеюсь, у вас возникло желание взять в руки оружие и тоже вступить в бой. Ничто не может отобрать у вас вашу личность с такой же эффективностью, как болезнь Альцгеймера, за одним возможным исключением: когда растительное масло уже не только воздействует на вас, но и влияет на гены, которые определяют личность ваших детей, у них развивается аутизм.

Стратегия № 7. Кража личности

Работая на Гавайях, я познакомилась с одной пациенткой, которую не забуду никогда, потому что почти каждый раз она приходила ко мне в кабинет в слезах и не переставала плакать. И тому были причины: ее жизнь была ужасна. Когда-то она была успешным риэлтором и в свободное время подрабатывала моделью, но после того, как она родила сына, а еще через год – сыновей-близнецов, все покатилось под откос. Первому сыну диагностировали расстройство обучаемости и синдром дефицита внимания (СДВ), а обоим близнецам – расстройство аутистического спектра. Она потеряла работу, родила, набрала около 70 килограммов и, пусть и пыталась делать хорошую мину при плохой игре, счастливой явно не казалась.

Я познакомилась с ней, когда ее близнецы доросли до подросткового возраста; их организмы захлестнул поток тестостерона, и они не могли с ним справиться. Несмотря на то, что государство приставило к ней четырех помощников по дому, обеспечивавших круглосуточный уход, неожиданные взрывы ярости и жестокости происходили практически ежедневно. Ребята разбивали лампы, переворачивали столы. Несколько раз она приходила на прием с кусаными ранами, требовавшими обработки антибиотиками. Однажды она достала из сумочки клок волос с кусочком кожи головы – сыновья вырвали ей волосы во время очередной стычки. Она любила своих детей и не винила близнецов за их поведение. Но отсутствие какого-либо человеческого контакта почти доводило ее до нервного срыва.

Много раз она смотрела мне в глаза и говорила: «Я знаю, что они где-то там, внутри», и начинала рыдать. Я в принципе не могла понять, насколько же она одинока, пока однажды ей не удалось закончить фразу: «…потому что они так ведут себя только со мной. Они ни разу не тронули моих помощников». То, что их гнев был обращен только против нее, было для нее единственным доказательством того, что она хоть что-то значит для своих детей. Она хваталась за это, как за соломинку.

Мне бы очень хотелось рассказать, что она стала применять «Человеческую диету», и все неожиданно помирились, но, к сожалению, диету своей семьи она изменить не могла, пусть и отчаянно этого хотела: ее жизнь была слишком хаотичной. У этой истории нет счастливого конца. Я пересказываю ее здесь не потому что считаю, что дети с расстройствами аутистического спектра не могут быть такими же прекрасными и любящими, как обычные. Большинство детей-аутистов ведут себя намного лучше, чем сыновья-близнецы моей пациентки с Гавайев. Я рассказываю о бесконечных мучениях этой женщины, чтобы объяснить нечто очень важное: существуют болезни, которые заберут у вас детей навсегда, и больше вы никогда их не вернете. Я хочу, чтобы этого не произошло.

И я верю, что мы можем это предотвратить.

Что такое аутизм?

В самом первом справочнике по психиатрическим расстройствам, изданном в 1954 году, аутизм описывался просто: «шизофреническая реакция по детскому типу»391. В следующем справочнике, 1980 года, уже перечисляются более специфические критерии: «полное отсутствие реакции на других людей» и «если речь развита, то наблюдаются своеобразные речевые паттерны: немедленная и отложенная эхолалия, метафорический язык, переворачивание местоимений (например, вместо я говорят ты)»392. Конечно, сухие фразы из диагностического справочника никогда не смогут рассказать, каково это – жить с ребенком, у которого расстройство аутистического спектра, или самому страдать от этого расстройства.

Когда я заканчивала медицинскую школу, аутизм диагностировали так редко, что на экзамене по психиатрии его даже не было в билете, и мои однокурсники и я больше узнали об аутизме из фильма «Человек дождя», чем из учебного курса. Вопрос, получил ли аутизм (или, как его теперь чаще называют, РАС) сейчас большее распространение, чем раньше, или же мы просто лучше научились его диагностировать, до сих пор не получил ответа. В одних книгах говорится, что проблема именно в диагностике, и рост числа диагнозов аутизма совпал с уменьшением числа языковых расстройств. Однако новая статистика CD С говорит, что заболеваемость аутизмом с 2008 до 2012 года возросла на 30 процентов. Учитывая, что диагностические критерии к этому моменту не менялись более десяти лет, улучшение диагностики не может быть значительным фактором для 30-процентного увеличения393.