Убийца Королей - Дельта Корнер

под кровать. Но даже несмотря на то, что Серина знала о своей смерти и была к ней готова, Дэниэле Гивенс легче от этого не стало. Она продолжала смотреть на свое отражение, думая о том, что ей делать теперь.

Лезвие ножа блеснуло, когда искры пламени в камине отразились в нем. Девушка с редким цветом глаз сделала глубокий вдох, взяла свои волосы в одну руку, а затем поднесла к ним сталь. Жалости к себе не было, и, сжав зубы, она обрезала свои белоснежные локоны по плечи. Копна остриженных белокурых волос упала к ее ногам. А потом и сам нож рядом с ними.

Наступил рассвет.

* * *

С того дня прошел месяц, который стал адом для молодого короля Орфея. Ричард потерял не только сон, но и лучшего друга. Гайнар Рэванс сложил с себя обязанности советника и главы стражи сразу после той кровавой ночи, потому теперь его место занимали братья Карнеры.

Ричард Марджери помнил слова девушки, глаза которой были сродни аметисту на его кольце, что он продолжал носить на безымянном пальце. Она обещала прийти за ним, и Ричард верил в слова убийцы. Более того, он ждал ее, но за месяц ничего такого не произошло.

Его друг, Гайнар Рэванс, не появлялся во дворце, закрывшись в своем доме на окраине столицы. Гай пытался заглушить душевную боль алкоголем и беспамятством, однако Серина постоянно приходила к нему во снах и в кошмарах. Она просила его продолжить жить дальше, но он не слушал.

Через три дня после ее гибели ему принесли письмо. Мужчина, который пришел к Гаю, сказал, что так просила сделать Вестница Судьбы. Серина знала о своей смерти, потому заранее написала несколько писем для любимых людей в этом чертовом мире. Рэванс помнил, как возлюбленная прикрыла его своей грудью, и проклинал судьбу за то, что та отобрала у него любовь.

В письме Серина повторяла лишь слова признания в любви и просила прощения за обман. Она не сказала ему раньше об этом, а ведь могла. Возможно, они остались бы живы оба. Гай злился на себя и на жизнь, ведь вновь потерял человека, что был дорог его сердцу. Сначала это были родители, а потом любимая девушка. Пару раз он даже сам собирался последовать за ними в потусторонний мир, однако Ричард во время его останавливал своими неожиданными визитами.

Король Орфея выглядел не лучше Гая. Усталый взгляд и рассеянность говорили сами за себя. Он не мог находиться во дворце постоянно, думая о друге и о той, что принесет ему смерть. Когда Ричард приехал в загородный дом друга через неделю после тех страшных событий, Гай встретил его в черных штанах и помятой рубашке. Марджери оглядел друга и сразу заметил, что тот остриг свои белоснежные волосы почти под самый корень. Гайнар был бледным, ведь редко покидал свой дом. Он прятался в нем от жизни, мечтая встретить смерть, которая могла соединить его с возлюбленной. Но в письме Серина просила Гайнара жить ради нее.

– Я не вернусь во дворец, – сразу сказал Рэванс, безжизненно смотря на друга. – Я не могу!

– Знаю, но тебе придется это сделать, – решительно произнес король, за спиной которого показались братья Карнеры, одетые в королевскую форму. – У меня к тебе серьезный разговор!

Не спрашивая разрешения, молодой король прошел в особняк. Он был большим, но в нем давно никто не убирался. Гай никого к себе не подпускал. Ричард сразу увидел на столе открытую бутылку вина и наполнил два фужера. Гайнар бледной тенью прошел за ним и остановился возле стены, облокотившись на нее спиной. Выглядел он хуже смерти.

– Что за разговор?

Марджери протянул ему бокал с красным вином.

– Я должен был рассказать тебе сразу, но поверь, за все это время мне было не лучше, чем тебе, – ответил король и осушил бокал до дна, прежде чем сказать – Твоя сестра жива!

– Этого не может быть, – прохрипел Гайнар, все еще держа свой фужер в дрожащей руке. – Элариэль мертва, как и родители!

– Нет, Гай, она жива! Все факты налицо, а мы с тобой два слепых дурака!

– Не смей шутить со мной, Ард! – зарычал Рэванс.

– Я и не собирался! – спокойно ответил король. – Твоя сестра действительно жива. В последние месяцы ее было слишком много в наших жизнях!

Гай прожигал Марджери глазами, не веря его словам. Ему не нравилось, что разговор шел о семье, которую когда-то Рэванс потерял.

– Скажи мне имя! – потребовал он, делая глубокий вдох.

– Дэниэла Гивенс, – уверенно произнес Ричард и выпил еще один бокал вина залпом.

Фужер Гая полетел на пол, а его кулак в сторону Ричарда. Марджери успел во время перехватить удар друга, и они вдвоем повалились на пол, на котором валялись осколки стекла. На лице Рэванса была написана злость, а его глаза источали яд. Именно в этот момент Ард заметил сходство между сестрой и братом, ведь Дэниэла в их последнюю встречу смотрела на него точно так же.

– Это невозможно! – прорычал злой Рэванс, пытаясь задеть друга кулаком. – Элариэль мертва!

– Она жива, мать твою! – грозно сказал Ричард, прижимая всем телом Гая к пыльному и грязному полу. – Забудь о своей злости и ненависти! Включи голову! – потребовал Марджери, не давая Гайнару пошевелиться. – Нас обвели вокруг пальца, и не один раз! Сопоставь все факты!

Ричард не просто требовал, а приказывал своему бывшему советнику, как король своему подданному.

– Я разузнал, что цвет волос, как у тебя, был только у носителей редкого дара из древнего рода Касалрой. Твоя мать и сестра беловолосые, как и ты сам! Гивенс прятала свои волосы под золотым париком. И ваша демоническая кровь была одной из причин! Она Даркнесса, какой была твоя мать!

Слова Ричарда били в цель. Гайнар понимал, о чем говорит его друг. Правда была жесткой, а они вдвоем действительно дураками.

– Возможно, дар в ней полностью еще не проснулся, но, черт возьми, в пророчестве говорится о ней. Я умру от руки твоей младшей сестры, Рэванс! – смотря в глаза лучшему другу, продолжил Ричард. – В ту ночь она пообещала исполнить пророчество и прийти за мной, а твою жизнь превратить в ад! Гивенс сама назвала тебя своим братом!

– Элариэль было шесть, когда та ночь унесла жизнь родителей, – напомнил Рэванс, не желая принимать горькую правду. – Гивенс могла соврать! Она слишком много раз лгала, легко и прямо тебе в глаза, друг.

В словах Рэванса тоже была неприятная правда. Ричард еще в ту ночь понял,