Убийца Королей - Дельта Корнер

от его губ до сапфировых глаз. Она слышала крики людей короля, которые замерли на своих местах, боясь, что именно сейчас Эла проткнет ему глотку. Признаться, Дэниэла тоже этого боялась. Дэни сходила с ума от противоречивых мыслей и желаний. Ее трясло. Он смотрел на нее и все еще где-то в уголке души надеялся, что этот кошмар скоро закончится.

Орлон, как и Бес, видел, что Эла замерла на месте. Ганс мог только догадываться, о чем в этот момент думала его названая сестра. Казалось, убив молодого правителя Орфея сейчас, ей будет легче, но Дэни не могла этого сделать. Не сейчас. Ричард лежал, прижатый спиной к сырой земле, пропитанной кровью, и молился богам. Но те молчали. Он не знал, что боги желали его смерти больше, чем сама Белая Демонесса.

Белоголовая девушка медленно прошлась острием от мужской шеи до скулы и слегка надавила, оставляя глубокий порез. Ричард зажмурился, его щека горела, а теплая кровь каплями стекала на землю. Дэни наклонилась к нему и прошептала ему в лицо:

– Я Королева Убийц и, черт возьми, Убийца Королей!

Ее голос источал яд. А глаза горели недобрым огоньком. Вокруг все молчали, не двигаясь с места. Люди короля лишь могли догадываться, о чем шептала девушка.

– Я вернусь за тобой! – громче заявила Дэни. – И тогда ты не отделаешься так легко, король Ричард!

Слова, вылетавшие из ее уст, ранили сильнее стали, что все еще была возле его лица. Дэниэла Гивенс сделала вдох полной грудью, прикрыв глаза. А когда она их открыла, то Ричард Марджери не смог рассмотреть ее зрачки. Ведь их просто не было. Глаза девушки светились белым цветом, а под ними паутинкой набухли черные вены. Белоснежные волосы играли с ветерком, когда Дэни сильнее надавила мечом на плоть.

– Знаешь, – протянула она, повышая голос так, чтобы все слышали вокруг, – когда я приду, то исполню пророчество твоего отца, потому что с недавних пор именно меня нарекли еще и Белой Демонессой!

– Не может быть! – прошептал мужчина, не веря своим ушам.

Описать его шок было невозможно словами. Белая Демонесса. Та самая, что убьет его и исполнит пророчество старого короля Орфея. Страх охватил Ричарда, не давая нормально дышать. Судьба смеялась ему в лицо. Боги тоже. Он умрет от руки той, что выбрало сердце, но это будет позже.

– И еще кое-что напоследок, – прошипела девушка, убирая меч в сторону. – Передай моему брату, Гаю Рэвансу, что жизнь его станет адом после сегодняшней ночи.

После этих слов она взяла себя в руки и сделала несколько шагов назад от короля, который приподнялся на локтях. Он тяжело дышал, не веря в происходящее. Ее глаза приобрели прежний вид, на лице девушки вновь появилось безразличие. Дэниэла смотрела на него, стараясь не думать о том, что она почти всем объявила, кто являлся ее братом по крови. Правая щека Ричарда по-прежнему горела и была вся в крови, как и меч Элы из Орфейской стали. К королю тут же подбежали братья Карнеры, помогая встать. Гивенс же почувствовала, как кто-то взял ее за руку. Это был Бес. Живой и почти невредимый.

– Нам нужно уходить, королева!

Его голос был твердым. Юноша потянул девушку назад в сторону гильдии. Сейчас Бестал боялся, что король решит их добить, хотя его люди были не в лучшем состоянии. Все эта улица пропахла потом, кровью и смертью.

– Мы должны забрать тело, – прошептала Гивенс, когда ее взгляд наткнулся на место, где раньше лежало тело Серины. – А где?

– Ее уже забрали, – поспешил ответить Ганс.

Его одежда была грязной и местами порванной. От него разило потом и чужой кровью, как и от самой Дэниэлы. Сегодня были ранены все: кто-то только физически, а кто-то еще и морально. Ричард был разбит и разочарован в жизни, Дэниэла проклинала богов и судьбу. Каждый из них испытывал огромную душевную боль, которая была скрыта от чужих глаз. Обоим было ужасно больно и страшно. Их пугало не пророчество, а будущее. Дэниэла шла рядом с Бесом, который крепко держал ее, и думала о своих словах.

– Мы еще встретимся с ним, – заверила девушка друга, безумно улыбаясь. – И я убью его!

Часть 3. Даркнесса

Глава 39. Месяц спустя

На улице все еще была ночь, но Дэниэла знала, рассвет не за горами. Взяв в правую руку один из любимых ножей, белоголовая дева встала перед зеркалом. В отражении была та девушка, которой она перестала быть всего за одну ночь. Холодный взгляд красных от слез, которых никто не видел, глаз и пустота в душе. Боли Эла уже давно не чувствовала. Как и злости с ненавистью. В ее комнате стояла гробовая тишина, в отличие от всей гильдии. Убийцы, как и люди короля, тоже понесли свои потери. Смерть Серины, похороны которой должны были состояться после рассвета, ударила по Дэни сильнее, чем она могла только представить. Единственная настоящая подруга была мертва. Но она сама все еще дышала полной грудью.

Гивенс презирала себя за то, что не успела спасти черноволосую прорицательницу, проклинала Варна, который занес сталь, и ненавидела всем сердцем короля Орфея. Девушка буквально призналась ему, кем является на самом деле, и предупредила, что однажды она придет за ним. Это был ее своеобразный подарок, как и время, за которое Гивенс собиралась вновь прийти в себя.

Дэни смотрела на свое отражение и понимала, что ей было противно от самой себя. Спасти Серину было в ее силах, но она даже не попыталась. Все, что сделала Эла, так это побыла с ней последние минуты жизни. Она не понимала, почему прорицательница бросилась на защиту ее родного брата, на которого самой девушке было откровенно наплевать. Однако письмо, что ждало ее в комнате, многое объяснило.

Серина рассказала в тексте о том, что знала об этом дне давно, также, как и о ее родословной и общей крови с Рэвансом. Прорицательница выбрала Гая, которого полюбила всем сердцем за короткий промежуток времени, и ничуть не сожалела о содеянном. В конце письма Дэниэлу ждали предупреждения. Серина была уверена, что ее собственная смерть лишь пошатнет жизненные уставы Гивенс, но смерть другого близкого человека окончательно сломает дочь Орлона, если только некая женщина, из-за которой мир вокруг сходил с ума, не исправит свои ошибки перед богами.

Первым делом Эла хотела сжечь письмо, но после решила оставить на память и спрятала его