Сердце зимы - Айя Субботина

– А теперь рассказывай все, что видел, – потребовал сьер.

И Раш рассказал. Слово в слово все, что видел. Следуя тропой воспоминаний, поймал себя на мысли, что минувшие события кажутся такими же далекими, как и дни детства. А Арэн, Миара и темнокожий иджалец – потерянным эхом где-то в далеких-далеких землях. Сколько времени минуло с той ночи, когда они с девчонкой-северянкой удирали из Яркии? Не так уж и много. Но Северные земли своими бесконечными ледяными ветрами будто покрыли его разум толстой коркой льда, сквозь который не пробиться к воспоминаниям.

Когда Раш закончил, брюхатый переложил ладони на живот, но на его лице осталась все та же странная улыбка, за которой карманник не мог угадать ничего, кроме гадостного ощущения, будто над ним насмехаются.

– Шараши не могли пройти незамеченными так далеко на юг, – наконец, сказал брюхатый. Его щеки раздувались, а живот дрожал, как студень. – Я бы не стал верить чужестранцу, Белый сьер. Мы видим его в первый раз. И почтенный шамаи предупреждал тебя, что его нашли в логове браконьеров.

Раш даже не удивился. Подумал только, что не отказался бы услышать собственными ушами, что еще наплел пес.

– Со мной шла девушка, северянка, – сказал вслух. – Она свидетель каждому моему слову. Хани ее зовут. Когда мы прибыли в столицу, она ушла в Белый шпиль. Вот его спросите, где да что, с ней пошел его брат.

Раш кивнул на шамаи. Тот едва не разорвал его взглядом.

– Мой брат и девушка, о которой говорит этот человек, действительно отправились в Белый шпиль. Думаю, они до сих пор там. Девушка умеет тревожить духов умерших. Она… странная.

– Мне дела нет, чьи духи она тревожит, – отдал той же монетой Раш, стараясь избегать смотреть на шамаи. – В Яркии остались мои друзья, среди которых почтенный Арэн из рода Шаам, который несет весть из Иштара – столицы Дасирийскои империи.

– Что за весть? – Белый сьер, казалось, заинтересовался только теперь и чуть заметно подался вперед.

– Я не знаю, меня не посвящают в дела, которые решают между собой важные седалища на высоких тронах, – соврал Раш.

– Это может быть ловушка, владыка Торхейм, – продолжал брюзжать брюхатый. Нет, определенно он не нравился Рашу. Тонкие руки и ноги, большой живот, да он и на северянина-то не похож. Как только выжил в этих краях? – Если тебе будет угодно, можно просить фергайр заглянуть в Зеркало.

Белый сьер отмахнулся от него, как от назойливой мухи, встал и сошел вниз. Но к Рашу подходить не торопился, лишь разглядывал его, будто искал повод объявить лжецом. Карманник же в который раз проклял северянку: пойди она с ним, слова имели бы больший вес. Может, девчонка и была паршивой овцой в кельхеймских снегах, но ее бы выслушали хотя бы потому, что она своя.

– Хорт, сколько поганые стервятники Шараяны уже не беспокоят Берол? – Торхейм обернулся к брюхатому.

– С лета, Белый сьер, – быстро ответил толстяк, как будто заранее знал, о чем его спросят.

– Долгое затишье. – Торхейм помрачнел.

В стенах тронного зала повисла тишина. Раш успел пересчитать все завязки на одеянии брюхатого Хорта, рубины в эфесе секиры Берна, а Белый сьер Торхейм, вернувшийся на трон, продолжал молчать.

– Берн, ты что скажешь? – Наконец обратился он к прямому, как гвоздь, северянину.

Рашу показалось, что на этот раз Торхейм говорит уважительнее, чем когда обращался к брюхатому.

– Хорт прав – мы не знаем этого человека, он даже не северянин. Мы не можем доверять его словам просто так. Но можно кого-то послать к фергайрам и, если девушка там, заставить ее говорить. Осторожность не глупость, никто еще не был за нее высмеян.

В то мгновение, когда позади Раша раздался шум отворившихся дверей, он как раз решил, что слова северянина пришлись ему по душе.

В спину повеяло холодом и запахом морозного ветра. А потом мимо Раша проследовали почтенного возраста три матроны, одетые в белые мантии без всякой вышивки и длинные туники из соболиного меха. Волосы всех трех белых ворон, как про себя окрестил их Раш, были заплетены в косы, как у старухи-колдуньи из Яркии. Только фигурки и украшения на кончиках кос у этих богаче – нефрит, сусальное золото, алый жемчуг из Кровавого моря.

А потом Раш увидел ту самую девчонку, которая так подло оставила его одного разговаривать с местным владыкой. Несмотря на то что старость гнула матрон к земле, они все равно были значительно выше Хани, и белоголовая северянка почти терялась среди них. Раш почувствовал легкое облегчение: девчонка появилась как раз вовремя. Даже раздражение на нее куда-то исчезло.

– Вы в самое время, – отозвался Торхейм. – Я как раз собирался послать гонца в Белый шпиль.

От карманника не скрылось, каким колючим взглядом Торхейм встретил старух.

– У нас добрые вести, – взяла слово та, что шла первой. Она показалась Рашу самой старой, ее спина надулась горбом, что кособоко расплылся на правом плече.

– Добрые? – Белый сьер окинул их всех хмурым взглядом, как будто одно присутствие белых колдуний сулило дурное знамение.

– Род Кромаха не прерван.

Раш понятия не имел, кто такой Кромах и чем славен его род, что его ценность так важна, но одного упоминания этого имени хватило, чтобы Торхейм мигом переменился в лице. Он словно почувствовал присутствие призрака, которого не видел, но точно знал – он здесь. Карманник, которому предстоящий разговор виделся скучным и натянутым, заинтересованно перевел взгляд с Белого сьера на горбунью. Та и виду не подала, будто заметила, что ее слова произвели эффект грома на ясном небе. И не только на сьера, но и на остальных присутствующих. Раш затылком чувствовал, что скучное представление вот-вот превратится в преинтереснейшее зрелище. Смущало лишь то, что он, похоже, единственный, кто не понимает, что происходит.

– Очередные козни белых ворон, которым я как кость в горле? – прорычал Торхейм. Он не слишком-то преуспел, пытаясь держать хорошую мину. – Заявляетесь ко мне, чтобы выдать за правду очередное вранье?!

Горбунья фыркнула и, словно куклу, вытолкнула Хани вперед. Почти бросила ее к ногам разгневанного правителя.

– Полюбуйся-ка на эти волосы и эти глаза, Торхейм, и попробуй сказать, что никогда раньше их не видел.

Раш и сам подался было вперед, как будто не с этой северянкой провел минувшие несколько дней и ночей. Уж он-то сразу заметил, как она не похожа на остальных кельхов, еще тогда, при первой встрече в пургу. Ее необычный цвет глаз, фиалковый, сразу показался ему странным. Странно знакомым… Ни у кого из северян он таких глаз не видел. Да и не мог увидеть.

Торхейм шагнул вперед, грубо оттолкнул стоящего на пути Хорта и приблизился к Хани, которая до сих пор не проронила ни звука. Раш поймал себя на мысли, что кто-то другой на ее месте отступил бы под столь мощным и недружелюбным напором, но северянка стояла как вкопанная. Наоборот, она словно превратилась в скалу, о которую раз за разом крошился гнев Белого сьера.