Придон - Юрий Никитин

Ворота распахнуты настежь, через них плотной змейкойтянулись конные артане, двигались подводы, телеги, доверху груженные роскошноймебелью, картинами, коврами, сундуками и ларцами. За воротами, в сотне шагов отгородской стены уже высилась быстро растущая гора из награбленного. Слышалосьпотрескивание, огромная груда время от времени вздрагивала и чуть проседала.Длинная вереница огибала ее справа налево, каждый что-нибудь да швырял в общуюкучу, а с телег сбрасывали драгоценную мебель, тяжелые рулоны ковров.

В свежем утреннем воздухе витал сильный запах благовоний. Вкучу бросали и кувшины с драгоценными восточными маслами, оно растекалось,пропитывало вантийские шелка, бархат, ковры и все ткани, наполняло воздух, итеперь аромат казался Придону чересчур навязчивым и неприятным.

Рядом с первой кучей выросла другая, а затем третья,четвертая… Как только наверх не могли забрасывать даже богатыри, начинали новуюкучу.

Придон выехал на белом коне, он стискивал челюсти, бешенствоиграло на лице, но еще больше ярости клокотало внутри.

В череп волны били с такой силой, что временами он ощущалприступы безумия.

Артане уже на конях молча ждали, переговаривалисьвполголоса. Никто не знал, что случилось, выискивали глазами разведчиков, чтолетучими отрядами обшарили окрестности.

Придон вскинул руку. Впереди войска на огромных конях сидятогромные Аснерд и Вяземайт, смотрят на него ожидающе. Так же впереди своихтысяч находятся Щецин, Ральсвик, Прий, Волог, Меклен, Канивец, Шульган иНорник, другие военачальники, известные по прошлым войнам и прославившиеся вэтом быстром и победном нашествии.

– Артане! – прокричал Придон. – Артане…

Он поперхнулся, мелькнула мысль, что могут истолковать этокак недобрый знак, как подсказку, что ему не надо этого говорить, и сразу жегнев горячей волной ударил в голову.

– Артане! – грянул он страшным голосом. –Мы – артане, и всегда гордились этим! Мы – дети богов, истинные детибогов. Мы доказали это, сокрушив с легкостью всю армию презренных куявов,заставив дрожать эту страну торгашей! Мы бросили под копыта своих коней еегорода, села, ее женщин и все остальные богатства!.. И что же? Что жеполучилось?

Горло сдавило судорогой. Он ощутил на глазах злые слезы.Только бы не брызнули из глаз, подумал устрашенно, на сердце такая горечь,стальные доспехи проест, как горячая вода проедает лед.

Огромная масса не шелохнулась, выглядела сплошным каменнымплато с вырезанными на нем человеческими и конскими головами. Придон чувствовалвсей кожей их взгляды, прокричал с мукой:

– Артане!.. Мы ликуем и празднуем, наши кони жиреют,еще не успев потерять накопленный в Артании жир в долгой скачке! Наши рукислабеют, ибо в них не топоры, а чаши и чары!.. Что с нами, артане? Неужели такмало стоим? Неужели боги ошиблись?

Десятки тысяч пар глаз пронизывали его взглядами, какостриями стрел. Придон вскинул руки, потряс в бешенстве, а в тучах грознопрогремело.

– Что с нами? – повторил он яростно. – Мы,дети богов, рожденные, чтобы пройти до края света… и заглянуть за край, ужепируем? Совершили так мало и – пируем? Неужели нам надо так мало?

Взгляды все так же кололи тело, но теперь Придон ощутил, чтоострия больше Не вонзаются, не углубляются, не рвут ткани, не пронизываютвнутренности, вызывая страх плоти и темный ужас близкой смерти.

– Неужели нам так мало надо? – повторил он ужепочти растерянно. – Неужели мы… такие?

Все в молчании смотрели, как он развел руками, голова упалана грудь. Оруженосец схватил коня под уздцы и повел прочь. Конь мотнул головой,вырвал повод из рук человека. Придон подобрал узду, однако ехал все так жебесцельно, раскачиваясь в седле, как от сильнейшей боли.

Впереди побежал зловещий красный отблеск, а тень его коняудлинилась и протянулась почти до горизонта. Устрашенный, он резко повернулся вседле.

Огромная куча сокровищ занялась с трех сторон, а воины скриками швыряли факелы, стараясь забросить повыше. Несколько человек метнулиськ соседней куче, поджигали ее, состязаясь, кто быстрее.

Костры запылали гигантские, жаркие, от них пошли волнамизапахи дорогих масел, благовоний. Мебель из драгоценных пород дерева гореладаже лучше, чем из простых, ярко полыхали редкостные ткани, ковры, картины, аянтарные стулья и столики рассыпались с безумным треском, разбрасывали искры,вспыхивали ярко и пугающе. Полыхали сундуки и ларцы, плавились ажурные золотыеизделия, превращаясь в серо-желтую кипящую массу, с сухим треском рассыпались вгорячую пыль самоцветы, плавились и превращались в пузыристое месиво редкие покрасоте жемчужины, ожерелья.

Воины с криками набегали к исполинскому костру и, закрывшисьладонью от слепящего жара, швыряли в огонь горсти золотых колец, браслетов.Придон видел, как один вспорол седло, выгреб оттуда пригоршню перстней скрупными камнями, отнес в огонь, а потом, вернувшись, обнаружил забившееся в дальнийуголок колечко, устыдился и с проклятием понес его так резво, что едва сам невлетел в бушующее пламя.

Аснерд довольно скалил зубы. Придон ощутил, что с плечсвалилась гора. Воины словно бы стали крупнее, выше, в глазах разгоралосьпламя, улыбки шире, а смех – звонче и чище.

– Все может предать человек, – проговорил за ихспинами Вяземайт, голос волхва был задумчивый, – но… не песни!

– Песни? – переспросил Придон. – При чем тутпесни?

– Песни, – сказал Вяземайт, – что внутри нас.

Придон перевел дыхание.

– Если бы ты сказал про мои песни, я бы тебя прибил!

– А у тебя и нет песен, – ответил Вяземайтстрого. – Это не ты складывал слова так, что обретали божественную мощь.Это боги сами, через твое тело… к нам, к людям. Да, Придон, боги говорят с намитолько так. Через нас.

Придон возразил:

– Но ты же волхв? Должны говорить через тебя?

Вяземайт покачал головой, глазами указал на священнодействиеу костров. Люди смеялись освобожденно, обнимались, целовались, хлопали другдруга по голым плечам и, красуясь один перед другим, швыряли в огоньдрагоценности, на которые могли бы купить целые города.

– Видишь? – спросил Вяземайт. – Боги сновасказали свое слово через тебя. Никому не дано предугадать, через кого возгласятв следующий раз. Но тебя, как видно, избрали…

Аснерд сказал сварливо:

– Эй-эй! В волхвы я его не отдам!

Костры еще догорали, сладковатый запах сгорающих благовонийтеперь казался трупным запахом, но конные отряды стремились уйти как можноскорее, дальше. Позади их общий стыд, помрачение, насланное колдунами проклятойКуявии, и каждый горел желанием поскорее смыть кровью врага временноепоражение, падение в презренную куявскость.