Пожиратели душ - Селия Фридман

– Все равно до утра забуду. Напомни мне, как придешь.

Он повернулся и ушел обратно в гостиницу. Теперь и там стало тихо. Шлюхи и те умолкли.

Три дня.

Дерзнет ли она прождать столько на одном месте? Что, если ее в самом деле преследует некая безымянная сила? Не об этом ли предостерегают сны – об опасности задержки, отдыха, во время которого ее могут настигнуть?

Воронка затягивает ее во мрак, смыкается над головой… нет больше ни верха, ни низа, полное небытие…

Три дня.

«Таких фейерверков, как у нее, ни один магистр еще не устраивал», – поведал Нетандо. «Между тем Смерть за ней не торопится», – сказала на это Камала.

Посмотрев на туго набитый серебром кошелек, она тоже вернулась в гостиницу и оплатила комнату на два дня вперед. Остальное она потратит на приличествующую молодому человеку одежду.

Если уж сражения с безымянной тьмой не миновать, то можно хотя бы одеться как следует.

Пиршественный чертог королевы-колдуньи был полон, веселье кипело вовсю. В верхней части подковы, составленной из диванов и низких столиков, возлежала сама Сидерея, едва заметными жестами отдавая приказания: кувшин мятного вина сюда, поднос со сластями туда. Ее смех напоминал перезвон колокольчиков на ветру, и окружавшие ее мужчины нашептывали ей на ушко секреты, надеясь еще раз услышать, как она смеется.

У дверей внезапно появился слуга – не в ярких, шитых золотом шелках, как остальные, а в простой дерюге, словно только что копался в земле или занимался иной черной работой. Захмелевшие гости не обратили на него никакого внимания, но Сидерея всегда пристально следила за тем, что происходит у нее во дворце. Она шепотом извинилась перед своими ближайшими сотрапезниками и вышла в вихре алых покрывал, сверкая драгоценностями.

– Позови танцовщиц, – велела она мимоходом другому слуге.

Подойдя к тому, что переминался у дверей, она увидела, что его бурый дублет забрызган чем-то темным.

– Не здесь, – быстро сказала она и вышла вместе с ним в боковую комнату.

– Прошу прощения, что прерываю… – начал слуга, едва успев закрыть дверь.

– Полагаю, ты сделал это не без веской причины.

– Точно так, ваше величество. Не знаю, как и вымолвить… тут такое рассказывают… – Он запнулся, комкая в руках шапку.

– Говори, – спокойно произнесла Сидерея. – О словах не заботься.

– К нам привезли человека из Кориалуса, с Западных Равнин, так вот он говорит, там у них уйму народу перебили… будто бы какие-то чудища. Вы бы расспросили его сами, ваше величество. Такие вещи и повторять-то страшно.

Холодная змея шевельнулась в груди королевы. Дантен, не иначе. Его рук дело.

– Веди.

Она наскоро распорядилась относительно продолжения пира. Пусть гостям вовремя подливают вина, тогда они вряд ли заметят ее отсутствие. Одного из слуг послала в свои покои за темным кафтаном, чтобы прикрыть роскошный наряд. Если в Кориалусе и впрямь случилась резня, не пристало ей слушать об этом в шелках да самоцветах. Серьги и ожерелье она сняла и отдала прислужницам, оставив лишь ножной браслет, тихо позвякивающий при каждом шаге, и гребень в волосах.

Слуги раскрывали перед ней двери. В комнате, где поместили странника, тоже толпился народ. Сам он лежал на кровати, весь в грязи, засохшей крови и прочем, еще того омерзительнее. Пахло от него не менее скверно. Королева с удовольствием отметила, что для него уже приготовили ванну, но с омовением решили подождать до ее приказа.

Путник даже не взглянул на подошедшую к нему королеву. Среди многочисленных царапин на его коже был один большой порез, над которым хлопотал сейчас лекарь. Раненый метался по постели, стонал, словно во власти кошмарного сна, и отмахивался от целителя; когда же слуги удерживали его силой, он начинал рыдать, плохо понимая, где он и кто его окружает.

Сидерея, наблюдая за ним, пожалела, что во дворце нет никого из ее магистров. Если Дантен предпринял что-то в Кориалусе, они определенно захотели бы послушать об этом. Но такова цена, которую приходится платить, если полагаешься на чужую помощь: когда помощники тебе всего нужней, их может просто не оказаться рядом.

У кровати стоял таз с водой. Королева жестом велела подать ей смоченную тряпицу, присела на постель, отстранила на время лекаря и положила холодную ткань на пылающий лоб странника – легко, будто бабочка коснулась крылом.

Это, как видно, пробило какую-то брешь в его наглухо заколоченном разуме; он затих и поднял на нее глаза, где едва брезжило сознание, – воспаленные, гноящиеся, налитые кровью.

– Мертвые, – прошептал он. – Все мертвые. Остерегитесь, моя госпожа. Оно и до вас доберется.

Тут его одолел кашель, мучительно сотрясающий все тело. Когда приступ прошел, Сидерея осторожно стерла мокроту и кровь с пересохших губ, но миг просветления уже миновал, и взор вестника устремился куда-то вдаль. Она говорила с ним, а он все смотрел в пространство, не понимая обращенных к нему слов.

В конце концов королева поднялась, передав холодный компресс служанке.

– Как он попал сюда?

– Его нашли на большой дороге к северу от города. Всадник, который привез его, сказал, что он бредил о каких-то чудовищах. Так, видно, и шел пешком из самого Кориалуса.

Очень может быть, подумала Сидерея. Подошвы у него протерты до дыр, сапоги изодраны колючками и заляпаны грязью. Путь из Кориалуса долог и труден, пока не доберешься до тракта. Пешком оттуда идти не меньше недели – неудивительно, что бедолага так измучился.

Хадриан тоже живет там, на Западных Равнинах, вспомнила она с холодом в сердце.

Она отчаянно нуждалась в такого рода совете, который сейчас получить никак не могла. Будь проклят тот день и час, когда она сделала себя зависимой от чужой магии. Что ж поделаешь, сама так решила. Плата за собственную магию оказалась для нее неприемлемой.

– Возможно ли привести его в чувство? – спросила она лекаря. – Будет он говорить?

Тот помялся.

– Со временем – да, ваше величество, но сейчас он, как изволите видеть, полностью изнурен. Вы добьетесь от него большего, дав ему немного поспать.

– Хорошо. Обмойте его, вдруг и другие раны обнаружатся, – велела она слугам. – Целитель скажет вам, что принести из еды и питья. Если он не будет больше нуждаться в лечении, пусть себе спит. Я выслушаю его, когда он придет в себя.

– Слушаюсь, ваше величество, – ответил лекарь. Спокойствие давалось королеве с трудом, однако она крепилась и не показывала, как не терпится ей услышать рассказ этого человека. Покажешь – и люди начнут удивляться, почему она, прославленная колдунья, не может узнать требуемое без всяких слов или не вылечит больного сама.