Фунгус - Альберт Санчес Пиньоль

– Где она? – голосил Каркун. – Фотография! Моя фотография!

Тем временем Эусеби отыскал глазами Печальную Даму, и она ответила ему взглядом. Фотограф отошел подальше от чудовищ, толпившихся над жалкими остатками аппарата. Палец Дамы вновь указывал в пол, где было написано: «Позовите армию, пожалуйста».

Слово «армия» было написано по-французски, это означало, что женщина просит его отправиться на французскую территорию в городок Тарб и предупредить тамошние власти. Но как выполнить ее просьбу? Эусеби находился в недрах адской горы, набитой монстрами под предводительством свирепого безумца. К тому же он чувствовал, что мышцы в груди все сильнее давят на легкие. Да, наступал его конец.

Он умирал. И чувствовал это.

Фотограф упал на колени, у него перехватило дыхание. Дама бросилась к нему и взяла его за руки, как матрос, поднимающий в шлюпку потерпевшего кораблекрушение.

– Видишь, что ты наделал? – крикнула она Зловещему Каркуну, и в ее голосе звучал упрек.

Услышав эти слова, тот немного успокоился. Чудовища тоже притихли, втянув свои страшные языки назад в пасти, и во все глаза смотрели на умирающего.

– Этот человек бездельник и наглец, – не выдержал так и не угомонившийся Каркун. – И сейчас я покажу ему, как с такими типами поступает Идеал!

Тысячи рук, сплетенных из сотен деревянных пальцев, твердых, как сталь, и в то же время гибких, как резина, подняли Эусеби в воздух. Бедняга почти потерял сознание, но все же чувствовал, как он плывет над морем голов. У него хватило сил на одну-единственную мысль: «Моя камера, только бы не выронить «Кодак!»» Аппарат по-прежнему сжимала его левая рука. Чудовища раскачивали фотографа, словно куклу, он плыл над их головами, как листок в речном водовороте. Эусеби задыхался, его тошнило. Он зажмурился, сосредоточившись на главном: «Не теряй сознания, только не теряй сознания и не разжимай пальцы на левой руке».

Эусеби открыл глаза, только оказавшись на свежем воздухе. Он лежал на земле, а Зловещий Каркун наблюдал за ним, окруженный чудовищами.

– Такие люди, как вы, большего не заслуживают, – произнес он.

Фотограф подумал, что его ожидает та же судьба, что и камеру цирюльника: его четвертуют, разорвут на части, растерзают на мелкие кусочки. Но тут Каркун сказал:

– Что вы себе воображаете? Неужели вы решили, что я заплачу вам за фотографию, которую получу черт знает когда? Вон из моего дома!

Эусеби поднялся на ноги и сделал несколько неуверенных шагов, как новорожденный теленок. У него не хватало сил для ответа: с каждым выдохом из легких вырывался жалобный свист. Фотограф прижал руку к груди и посмотрел на этого страшного человека и его свиту. Гусыня бегала, оставляя за собой струйки жидкого помета, и размахивала крыльями, словно гнала его прочь. Эусеби подумал, что такое решение очень его устраивает, он развернулся и побрел восвояси. С собой он уносил свой «Кодак». Он не потерял камеру.

– Погодите!

Эусеби оглянулся. Его догонял Зловещий Каркун. «Вот теперь он точно меня прикончит», – подумалось фотографу. Но безумец запихнул в его карман пять банкнот и прошептал на ухо:

– Теперь ты будешь чувствовать себя виноватым, если вздумаешь подать на меня в суд за разбитую камеру.

И Каркун зашагал к горе, уводя с собой свое стадо. Гусыня сопровождала господина и удалялась, показывая фотографу зад, из которого на землю капал зловонный помет. Но Эусеби уже ничто не могло оскорбить. Смерть подступила совсем близко, дышалось с трудом, словно воздух застревал в бронхах. Но несмотря ни на что, фотограф благодарил судьбу: она дарила ему возможность умереть за пределами ада. Он направился вверх по крутой тропинке, вившейся среди деревьев. Лучше умереть наверху, под самым небом, а не в темной каменной дыре, где царят безумие, ненависть и погибшая любовь. Его ногам хватило сил дойти до ровной площадки, покрытой густой травой. Среди зелени виднелись белые камни разной величины. Эусеби выбрал валун покрупнее и прислонился к нему спиной. С этого места он видел Каркуна, который вместе с монстрами исчезал в недрах горы. В камере «Кодак» оставался еще один кадр, сотый. Фотограф нажал на спуск.

Вот теперь он, наконец, умрет. Эусеби опустился на землю, соскользнув по холодной поверхности валуна, привалился к нему спиной и устроился поудобнее. Господи! Дыхание прекратилось, воздух уже давно не поступал в легкие. Сколько ему осталось? В зеленой траве его лицо, будто бы превратившееся в сплошной синяк, казалось лоскутом лилового цвета. И тут фотограф увидел человека. Эусеби не бредил: кто-то действительно направлялся прямо к нему.

Его силуэт появился на фоне солнечного диска. Он был высок и крепок, сильные ноги явно привыкли к горным тропам. Эусеби моргал, ослепленный солнечными лучами, пока фигура незнакомца не заслонила солнце. В руках он держал длинное двуствольное ружье. Скорее всего, это был охотник. Слабеющей рукой Эусеби протянул ему «Кодак». Говорить он уже не мог. С его губ вырвался свистящий шепот: «Отнесите в Тарб, люди должны это видеть».

За минуту до смерти фотограф свернулся клубочком, его тело уменьшилось, словно из тряпичной куклы высыпали опилки. Зато он был счастлив.

– Предпоследнее фото, – прошептал он. – Предпоследнее.

Он и подумать не мог, что последним его словом станет «предпоследнее».

Много времени спустя, когда все уже было позади, французское Военное министерство захотело получить более подробную информацию о событиях и обратилось за сведениями к Майлис. Та добросовестно написала длинный рапорт, который чиновники Республики подшили в архив вместе с отчетом о вскрытии одного из последних чудовищ, павших в бою. В своем докладе Майлис упомянула, что фунгусы обретают жизнь при сочетании двух факторов: сильного удара по голове и бурной эмоции агрессора. Кое-что ей, как женщине, казалось особенно важным: первый фунгус – Кривой – появился на свет благодаря любви. И, напротив, когда Хик-Хик вызвал к жизни второго фунгуса – Коротыша, – им двигал страх, страх смерти. По мнению Майлис, именно эти причины определили характер обоих фунгусов, равно как и многие последующие события.

Подобная теория происхождения фунгусов выглядела слишком романтично. Ибо то немногое, что объединяло этих чудовищ с людьми, заключалось в следующем: обстоятельства их появления на свет были менее важны, чем жизненный опыт. Впрочем, какая разница: никто в Париже так и не прочитал ни рапорт, ни заключение о вскрытии. Чиновники не знали, как поступить с трупом последнего фунгуса, да не слишком их это и волновало. В конце концов его отвезли в зоопарк и сожгли в крематории.

Как бы то ни было, до поры до времени Кривой, Коротыш и их собратья жили в полном неведении и не предполагали, что скоро произойдет важное событие. Летом 1889 года маленькая колония фунгусов, которая уже не подчинялась одинокому и опустившемуся революционеру, не знала, что к северу от Пиренеев собирается многочисленная армия, движимая единственной целью: уничтожить всех фунгусов до последнего.