Вместе с русской армией. Дневник военного атташе. 1914–1917 - Альфред Нокс

Некоторые из офицеров штаба гвардейского корпуса полагали, что противник начнет быстро отступать, если его атаковать, прежде чем он успеет получить подкрепления, которые, по некоторым данным, уже перебрасывают с участка фронта на Немане.

Первой вечером 2 марта в наступление перешла 22-я дивизия без должной артиллерийской подготовки. Удар, который противник отразил, наносился на участке фронта в шесть верст западнее реки Бобр.

Следующим вечером нанесла удар другая дивизия – 24-я. Ее солдаты захватили две деревни, но при этом большинство офицеров были либо убиты, либо ранены, а солдаты, оставшись без управления, как дети, бросились собирать имущество немецких офицеров и ловить отбившихся тягловых лошадей. Земля промерзла на полметра, поэтому о том, чтобы быстро окопаться, не было и речи. Немцы контратаковали и выбили русских обратно.

На следующий вечер остатки двух дивизий при поддержке бригады III Кавказского корпуса атаковали в третий раз, но снова безрезультатно.

За три дня боев, как было доложено, мы понесли следующие потери:

I корпус – 16 тыс. человек;

гвардейский корпус – 5 тыс. человек.

Плеве больше всего обвиняют в том, что он организовал наступление по частям. Безобразов был в ярости. Он сказал мне, что обратился к великому князю с письмом, где жаловался на Плеве за «напрасные людские потери».

I армейский корпус, который потерял до 55 % личного состава, сменил на передовой III Кавказский корпус. В гвардейском корпусе наибольшие потери понесли финляндский, гренадерский и Семеновский полки; при этом численность финляндского полка сократилась до одного батальона. Теперь гвардейскому корпусу была назначена полоса фронта шириной 22 версты, что было слишком много для наступления. Наши резервы растаяли. У Плеве к этому моменту остался лишь сильно потрепанный I армейский корпус, а у Безобразова – всего два полка гвардейской стрелковой бригады.

Во время одной из атак I армейского корпуса получили значительные повреждения два бронированных автомобиля «Остин».

Броневики наступали впереди пехоты по бездорожью северовосточнее Визны. В обеих машинах находились три офицера и семь солдат; из них погибли или получили ранения семеро. Бронеплиты, которые в Россию поставляла фирма «Виккерс», были признаны слишком тонкими. Их заменили на броню, изготовленную на Путиловском заводе. Вновь поступившие броневые плиты были ненадежно установлены между капотом и лобовым стеклом, из-за чего одна из пуль, пробившая латунную прокладку между плитами, убила водителя. Офицера, занявшего его место, тоже сразу же убили. В другой машине водителя убили пулей, прилетевшей через окно. Это были три человека, которые хоть как-то умели водить автомобиль. Поэтому обеим машинам пришлось простоять на месте до наступления темноты, пока один из выживших офицеров не сбегал обратно на позиции и не вернулся с пехотным отделением, солдаты которого оттащили автомобили в безопасное место.

В последние дни февраля 1-я армия провела ряд интересных наступательных операций в районе Прасныша; здесь немцы совершали очередную отчаянную попытку повторить маневр, выполненный ими ранее в районе Лодзи.

63-ю дивизию, занимавшую Прасныш, противник сковал с фронта, а 22-го числа правый фланг был опрокинут в результате удара дивизии ландвера под командованием Зоммера, прибывшей из Мышинца. Затем на участке между Праснышем и рекой Оржич вклинились войска немецкого I резервного корпуса.

На следующий день неприятель продолжил наступление в южном направлении. Перерезав шоссе Прасныш – Маков, он нарушил коммуникации 63-й дивизии.

Русское командование вовремя приняло адекватные меры противодействия. II Сибирский корпус, переброшенный железной дорогой до Острова, в ночь на 23 февраля вышел к Красносельцу и 24-го числа начал переправляться на правый берег Оржича. В тот же день I Сибирский корпус перешел в наступление в северном направлении от Пултуска.

Вскоре штурмовая колонна немецких войск была атакована со всех направлений; на последнем этапе операции с 1-й армией взаимодействовала 12-я. 10-я сибирская дивизия и 5-я стрелковая бригада под командованием Савича перерезала дорогу Мышинец– Прасныш. Западнее 4-я кавалерийская дивизия Ванновского наступала на север в полосе между Ормулевом и Оржичем с задачей отрезать противнику путь отступления. II Сибирский армейский корпус, переправившись через Оржич, продолжил движение на запад, в сторону Прасныша. На пути дальнейшего движения противника в южном направлении встал I Сибирский корпус; одновременно войска противника были атакованы с юго-запада 1-й Туркестанской бригадой и 38-й дивизией XIX корпуса. По донесениям от 26 февраля, колонна противника пыталась с боями оторваться от наших войск, и все говорило о том, что вот-вот мы захватим значительное количество пленных. Однако на самом деле 63-я дивизия дрогнула, и большей части немцев удалось вырваться на север, при этом в плен попали шесть батальонов дивизии; была захвачена и вся ее артиллерия. Вскоре II Сибирский корпус вновь занял город Красниш; при этом было захвачено 3600 пленных и 8 орудий.

2 марта по дороге в Варшаву я проехал мимо этих пленных, крепких и здоровых солдат, довольно хорошо обмундированных и откормленных. Они являлись полной противоположностью тех бойцов, которых я в последнее время видел в русских I и V армейских корпусах.

5 марта в Ломже до нас дошли первые новости о бомбардировке Дарданелл. В моем дневнике об этом записано: «Ностица очень взволновала первая весть о бомбардировке Дарданелл. Новость пришла сегодня вечером, как раз перед ужином. Он вновь и вновь спрашивал меня, думаю ли я, что уже на этой неделе наши войска будут в Константинополе. По его словам, Константинополь обречен. За ужином Ностиц дважды выступал с речами, предлагая тост за „славные британские армию и флот“. Безобразов очень рассердился на него за то, что он „выставил себя глупцом“. Конечно, мне ничего не было заранее известно о попытке захватить Дарданеллы, но думаю, что здесь речь идет о гораздо более серьезной операции, чем полагает Ностиц, и ее осуществление будет чрезвычайно сложным без взаимодействия с русским десантом, который должен будет высадиться с севера».

7 марта, пока я находился в 1-й гвардейской дивизии, немцы начали артобстрел. Было очень жалко наблюдать за тем, как наши собственные батареи стояли молчаливо и беспомощно в то время, как противник обрушил на наши окопы примерно 1200 снарядов. Наконец пара наших 4,2-дм (105-мм) орудий открыла ответный огонь, сделав около 30 выстрелов, но эта стрельба, естественно, никак не помешала неприятельским батареям.

На обратном пути мы позвонили в штаб дивизии. Здесь царил пессимизм. Штабной капитан что-то говорил о «тяжелых делах на Северо-Западном фронте», о том, что «немногие из нас останутся живы».

Немцы отошли перед фронтом 10-й армии; войска Радкевича пошли вперед и поначалу продвинулись довольно далеко: к 8 марта XXVI и III Сибирский корпуса вышли на рубеж южнее Августова. Однако армия Радкевича состояла всего из четырех слабых корпусов, и, что хуже всего, наступление осуществлялось эксцентрически в полосе 100 верст. Вскоре в результате немецкого контрудара 10-ю армию отбросили назад, на относительно безопасный Гродненский оборонительный рубеж.