Рус - Александр Васильевич Чернобровкин

запад, на территорию будущей Венгрии, где назовут себя гуннами, чтобы, наверное, иметь основание жить там. Или так назовут их ромеи, для которых все кочевники раньше были скифами, а теперь стали гуннами.

Хасколд Леворульный устроил по этому поводу трехдневный пир. Мне кажется, только сейчас он поверил, что стал великим конунгом. Такое часто случается с людьми, которые не знают, что сперва надо непоколебимо верить, что ты лидер, а потом уже становиться им.

65

Чем хорош южный берег Крымского полуострова, там это тем, что, благодаря высоким горам, является навигационным ориентиром, видимым с большой дистанции. От полуострова Тарханкут, самой западной точки Крыма, мы пошли по компасу к Херсону, чтобы с берега не увидели нас и не предупредили горожан. Для викингов пройти миль семьдесят по открытому морю – сущая ерунда, как под парусом, так и на веслах. Тем более, что погода была идеальная для перехода – северо-восточный ветер силой балла четыре и волна балла два. В походе участвовала мой дубок и самые большие и мореходные галеры, заполненные до отказа десантом.

Когда на горизонте появились верхушки крымских гор, мы легли в дрейф. Две ладьи ошвартовались к бортам дубка, а остальные – к ним. В итоге образовался длинный плавучий городок. Всем вдруг захотелось навестить своих друзей-приятелей, следовавших на других судах, и началось хождение туда-сюда с обязательным посещением дубка. К тому же, в первом трюме его находился запас еды и воды, можно было перекусить или утолить жажду.

Ночью двинулись дальше. На корме дубка горел большой масляный фонарь в деревянно-стеклянном коробе. Стекло, изготовленное под моим руководством мастерами из Щекова, было, конечно, мутным, но пропускало столько света, что было заметно за милю, если ни больше, и галеры, следовавшие за нами в колонну по два, не упускали нас из виду. Ветер убился на ночь. Шли на веслах. У дубка скорость была на узел-полтора меньше, так что гребцы на галерах не сильно напрягались. Луна светила довольно ярко. Благодаря ей приблизились к берегу в нужном нам месте и опять легли в дрейф, чтобы дождаться утренних сумерек. Заходить в бухту в темноте не имело смысла. Наверняка нас услышала городская стража, потому что над водой звуки распространяются далеко. Надеюсь, что приняли за рыбаков, которые спешат первыми привезти улов на рынок.

Меня завораживает момент рассвета. Мгновение назад было еще темно, и вдруг мрак начинает как бы обсыпаться. Из-под него проявляется темно-серое, которое в свою очередь как бы тает, бледнея. Пройдет еще самая малость – и темнота сдастся, уступит место свету.

Мы двинулись в тот момент, когда начало сереть. Викинги налегли на весла и, запросто обогнав дубок, рванули в бухту, на берег которой были вытащены десятка три купеческих галер. Видимо, пришел первый караван из Константинополя, привез столичные товары. В обратную сторону погрузят зерно, муку, вино, выделанные шкуры, овечью шерсть и шерстяные ткани… Нам сгодится всё. Нет такого товара, на который не нашелся бы покупатель. Дело только в цене.

Пять наших галер сразу взяли левее, чтобы отрезать обитателям пригородных слобод путь к бегству. Городские ворота закрыты на ночь, так что спастись можно, только убежав по дороге, которую вот-вот оседлают викинги, или через огороженные каменными стенами наделы в сторону леса, который с момента моего последнего посещения этих мест заметно «уполз» вверх по склонам предгорья, уступив место виноградникам.

Дубок зашел в бухту последним. К тому времени весь десант уже был переправлен на берег лодками. Встали на якорь на безопасной дистанции от крепостных стен. Возможно, у херсонцев есть камнеметы и желание хоть как-то отомстить нам. Правда, защитники города, к которым постоянно прибывало пополнение с заспанными мордами, стояли на башнях и сторожевом ходе и пока ничего не делали, даже не стреляли из луков по викингам, которые, захватив купеческие галеры вместе с товарами и экипажами, уплывали с добычей в безопасное место, на противоположный берег бухты, к неукрепленной пригородной слободе. Это ведь собственность не херсонцев. Чего зря тратить стрелы?!

Я сплавал на лодке, оценил добычу, захваченную в порту. Галер было двадцать семь. Самая маленькая – двадцатичетырехвесельная, самая большая имела по двадцать с каждого борта. Они, видимо, прибыли вчера во второй половине дня и только начали выгружаться. Самый ценный товар – дорогие шелковые ткани с золотым и серебряным шитьем – был на самой маленькой галере. Половину успели выгрузить, но и то, что захватил мы, стоило немалых денег. Ради одной этой галеры стоило приплыть сюда. Хозяином ее был тощий ромей с узким желчным лицом и брезгливо поджатыми тонкими губами. Как с такой внешностью он стал богатым – вопрос на засыпку. Китайцы утверждают, что хороший торговец получается только из того, кто умеет улыбаться. Скорее всего, этому типу помогал богатеть «административный ресурс» - родственник-чиновник высокого ранга из налогового или какого-нибудь другого ведомства.

- Судя по товару, выкуп в три тысячи номисм за тебя заплатят запросто, - сказал я бывшему хозяину дорогих тканей.

- Нет, - коротко ответил он, едва разжав тонкие губы и показав передние зубы, настолько сточенные, будто всю жизнь грыз деревья, как бобер.

- Как хочешь, - спокойно произнес я. – Тогда отвезем тебя к себе. Ремеслам ты не обучен, так что будешь коров пасти и ночевать в хлеву вместе с ними.

Судя по тому, как узкая морда пожелтела еще больше и тонкие губы сжались плотнее, предложение стать старшим по коровам показалось купцу неинтересным.

- Тысяча номисм, - коротко бросил он.

- Четыре тысячи, - правильно понял я ход его мысли и предупредил: – Следующая цифра будет пять тысяч.

Второе предложение должно быть хуже первого, но лучше третьего, иначе деловые переговоры превращаются в базар.

Своей репликой я добился невозможного – стер презрение с узкого желчного лица. Прищурив желтоватые глаза, купец посмотрел на меня внимательно, я бы сказал, с научным интересом.

Не знаю, что он разглядел на моем лице, по после паузы произнес:

- Мне надо поговорить со старшиной местной гильдии купцов.

- Это я устрою, - пообещал ему.

Мне по-любому придется вести переговоры с херсонцами. Во-первых, заставить их заплатить за нападение на Каршу и проценты, набежавшие за год, чтобы неповадно было поступать так с нами; во-вторых, получить выкуп за попавших в наши руки купцов и богатых людей; в-третьих, продать им в рабство бедняков, захваченных в слободах. Тащить пленников с собой нам