Хадават - Вячеслав Ковалев

У Грозданы все похолодело внутри. Они опоздали! А все из-за этого жирного ублюдка! Великие массаны, ну почему? Она разорвет его собственными руками. Изрежет его на куски!

– Да простит наместник мое любопытство, Ан-сор сказал, что они уже в облаках, что это значит?

Наместник задумался, внимательно глядя на Горана, решая, отвечать или нет.

– Видишь ли, досточтимый. Палаты вечности – это… – Он замолчал, подбирая слова. – Хорошо, я расскажу вам. Я делаю это из уважения к храму. Палаты вечности – вместилище духов предков. Их очень трудно пройти. Практически невозможно. Духи великих предков встречают тех, кто переступит порог. Боги заглядывают в глаза идущим. Чтобы облегчить путь, наши жрецы проводят специальный обряд. И идущие отстраняются от страхов и телесных мук, они парят высоко в облаках, в то время как тела их идут сквозь палаты.

– Это же обычное жертвоприношение! – воскликнула Гроздана, и в этот раз Горан не успел ее остановить. – Вы просто приносите в жертву людей! А с остальными? Что будет с теми, которые не войдут в палаты вечности?

Наместник посмотрел на Гроздану.

– Я прощу тебе твои слова, женщина-убийца, – спокойно сказал он. – Ты назвала наш обряд жертвоприношением, мы называем его по-другому. У нас считается большой честью войти в палаты вечности.

– Что же вы сами тогда туда не входите? – язвительно спросила она.

– Не забывайся, – наместник чуть сузил глаза, – ты в моем доме, и не тебе, пришедшей с прошением, судить о наших традициях.

Гроздана опомнилась и взяла себя в руки.

– Прошу простить мою спутницу, эта женщина спасла ей жизнь, – наконец вмешался Горан.

– Я сказал, что палаты вечности практически невозможно пройти, но шанс есть. Были люди, которые проходили через палаты. Я не оправдываюсь. Мне нет нужды в этом. Но ты, кого я назвал своей гостьей, задала вопросы, а у нас принято отвечать на вопросы гостей. Сильный духом может пройти палаты. Поэтому мы и выбираем кандидатов. Туда входят только те, у кого есть шанс.

– А как вы считаете, господин наместник, я достаточно сильна духом? – вдруг спросила наемница, у нее родилась идея.

Горан посмотрел на нее, он понял, чего хочет Гроздана.

– В тебе есть сила, женщина-убийца.

– У меня предложение для вас и ваших жрецов. Если та, что теперь уже в облаках, – Татьяна, я прошу оставить ее, а вместо нее в палаты вечности войду я. По своей воле. И никаких облаков мне не надо.

Наместник удивленно смотрел на нее.

– Такого на моей памяти еще не было, – наконец сказал он, – чтобы кто-нибудь пошел туда по своей воле. Это усилит обряд. Ты удивила меня, женщина-убийца, я поговорю с нашими жрецами.

– Усилит обряд? – спросил Горан. – Тогда спроси у жрецов по поводу двух человек. Туда ведь входят двое: мужчина и женщина.

Наместником овладело возбуждение, и хотя он старался скрыть его, но оно явно бросалось в глаза.

– Да, – сказал он, – мог ли я ожидать, что увижу, как люди по собственной воле входят в палаты вечности? И вновь скажу – вы удивили меня. – Он встал. – В любом случае праздник через три дня.

– И нам нужно убедиться, что та, которую вы собрались запихнуть в эти ваши палаты, – Татьяна, – бросила Гроздана.

Наместник больше не обращал внимания на ее манеру говорить.

Это действительно была Татьяна. Она сильно похудела, к тому же сейчас была явно не в себе. После разговора с наместником Ан-сор проводил их к дому уходящих. Так называлось строение, где жили те, кто должен был войти в палаты вечности. В остальное время дом пустовал. Этот обряд, как оказалось, проводился только раз в три года, хотя сам праздник игр проходил ежегодно. Татьяна сидела около окна и молча смотрела в одну точку. Ни монаха, ни Гроздану она не узнала.

– Ее душа сейчас не здесь, – пояснил Горан, когда они вышли оттуда. – Ее состояние чем-то похоже на наркотический транс. Жрецы ларгов проводят специальный обряд, а потом в течение пяти дней поят выбранных особым отваром. Все вместе это и дает такой результат. Они ничего не боятся, не чувствуют боли и выполняют все требования жрецов. Сказали идти – идут, сказали стоять – стоят. Входящий в палаты вечности должен вести себя спокойно, иначе боги не примут дар. Вот они и отправляют выбранных к облакам, чтобы те не портили праздник. К тому же в таком состоянии легче принять смерть.

Гроздана только кивала, слушая монаха. И откуда он это знает?

К вечеру пошел дождь. Тучи собрались как-то неожиданно быстро. Только что небо сияло синевой, и вдруг на тебе! Вот уже к солнцу подползает мифический зверь, вот он раскрывает огромную пасть и в один миг проглатывает небесное светило. Росчерк молнии Ханата, хлопо́к лопнувшего барабана – и первые разведчики дождя осторожно падают на крышу дома. Цок! Одна капля. Цок! Другая. Тишина. И вдруг водяная гвардия набрасывается на землю. Тяжелые капли, словно панцирная конница, обрушиваются на крыши домов и спины зазевавшихся прохожих.

Гроздана стояла на пороге дома и смотрела на льющиеся струи. Она любила дождь. Ту свежесть, которую он приносил. Девушка закрыла глаза и сделала маленький шажок вперед, оказавшись на границе дождя и недождя. Влага приятно обволакивала ее лицо. Она вытянула руки, подставив их под струи. Через три дня она войдет в загадочные палаты вечности. Здесь. Посреди земли ларгов. Войдет по своей воле, войдет, чтобы отплатить долг жизни. Что ее толкнуло на такой поступок? Она не знала. Знала лишь одно: если бы Татьяна погибла в этих палатах, она бы себе никогда этого не простила. Но она пойдет не одна. Монах увязался следом, хотя мог и не делать этого. Для спасения Татьяны хватило бы одной жертвы. Странно, но Гроздана была рада этому. За минувшие дни она привязалась к вечно спокойному, как первозданный океан, человеку в монашеской рясе. Хотя не вечно. Она вспомнила его с секирой на корабле. Да уж. Не повезло наемникам. Хотя так им и надо, нечего было ввязываться. Она еще раз посмотрела на дождь и вернулась в дом. Монах точил секиру.

Три дня прошли как во сне. Их кормили, поили и не трогали. Ларги, уже знавшие о решении монаха и наемницы, смотрели на них внимательно и уважительно. Специально приставленные к ним двое слуг постоянно околачивались неподалеку и готовы были выполнить любые их просьбы.

Об устройстве общества ларгов ей рассказал все тот же монах. Все мужчины были поделены на три сословные группы, которые сами ларги называли гетейтами. Первая группа – жрецы. Вторая – воины. Третья – слуги. Последняя – самая многочисленная, однако, как поняла Гроздана, входящих в нее хоть и называли слугами, но таковыми они в общепринятом понимании отнюдь не являлись. В нее входили купцы, земледельцы, в том числе и землевладельцы, мастера, солдаты – короче, все, кроме родовой знати. Родовая знать объединялась в гетейте воинов. Именно они носили приставку Арм. Со жрецами было наиболее интересно. Жрецом мог стать любой мужчина. В возрасте одного года мальчика осматривали жрецы, и если находили девять особых признаков – его забирали у матери и воспитывали в храме. Для семьи это было очень почетно. Женщины составляли отдельную группу, которая не делилась на знать и не знать. Просто женщины. Вот так. Воины могли иметь трех жен, слуги – двух, жрецы – одну. Кстати, женщины, после того как рожали ребенка, получали такие же права, как и мужчины. Весьма интересно.