Шансон для братвы - Дмитрий Черкасов

— Во дают! И по этому фуфлу тебя уже второй год мурыжат?

— А ты думал... Они же, кретины, мне даже обвинение перепредьявить не смогли, когда срок расследования продлевали... Там такая путаница у «свидетелей» — один одно лепит, другой — совсем не то. По их словам, я то доллары брал, то рубли, то вообще какие-то сертификаты...

— А придурок Ковалевский чего говорит?

— Ну-у! Это песнь песней... Колюня орет, что я у него сто тонн баксов в два захода взял. Раз тридцать, еще раз — семьдесят. С перерывом в неделю...

— Аферисты так не работают. Ты бы взял сразу одну сумму, и все... Второй раз никто не рискует...

— Это ты так понимаешь, и вообще, нормальные люди... А менты, с кем мне довелось обшаться, не соображают. Сколько следаков я видел, так, считай, каждый себя великим розыскником мнит. Один только нормальный был, да и то ему месяц дали поработать, он только Колюню приживать стал — все, дело в прокуратуру забрали, родственничек его постарался, Воробейчик... Там еще смешнее было — пока я в камере сидел, новый «терпила» объявился, я у него тоже, оказывается, три штуки баксов стянул, за месяц до Колюни...

Рыбаков покачал головой.

Чем больше он знакомился с разнообразными случаями контактов людей с правоохранительной системой, тем меньше у него оставалось иллюзий относительно умственных способностей доблестной милиции. Отсутствие элементарных логических построений свидетельствовало лишь о полной несостоятельности следствия.

— А очные ставки были?

— Естественно. Целых две, — язвительно сказал Огнев. — Потом Ковалевский бегать начал. Я же его подловил. Он под протокол заявил, что мне рублями давал, по курсу, я и спросил, куда деньги положил, ну, во второй раз, когда семьдесят, типа, брал... Это же объемом с дипломат, почти четыреста миллионов... Тут Колюня и ляпнул — во внутренний карман пиджака! Представляешь?

— Вот это клоун!

— Следак чуть под стол не свалился! Точно, спрашивает, помните? Тот — точно, мамой клянусь, взял вот так и сунул... Ну, я заставил в протокол записать, Колюня только через десять минут сообразил, что к чему, стал орать, да поздно...

— А свидетели что говорят?

— Ну-у, это сага о дебилах! У Ковалевского три свидетеля — жена и двое сотрудников фирмы. Остальные не согласились, видимо. Эти трое все передачу денег видели! Но — как! Все по-разному: жена — рубли в кабинете в марте, одна дура — доллары в коридоре в мае, электрик — это вообще ходячий трендец какой-то, Барсучок его фамилия, выдал что-то совсем несуразное — на скамеечке перед офисом Колюня мне ценные бумаги на предъявителя отдал. В апреле, а Барсучка свидетелем пригласил!..

— Да-а... Сильно! А что следак говорит?

— Изображает независимое процессуальное лицо, в объективность играет. Сделать ничего толком не может, щеки надувает, все в прокуратуру к Воробейчику бегает, советуется... Тот указания свои дебильные дает.

— Ага, понятно. Это уже что-то. А как тебя вычислили, если ты под левым паспортом, по объявке работал?

— О-о! Это полный аут, верх мусорской хитрости! Не поверишь, по портрету!

Рыбаков вытаращил глаза.

— Как это?!

— Сейчас объясню. Якобы Колина жена мой портрет нарисовала, он в деле есть, ты бы видел — упал бы! Там такой урод вышел, Пикассо не снилось! — Огнев развеселился. — Впечатление, что в детском саду рисовали. Ну вот. А у Колюни «крыша» — менты бывшие, агентство безопасности «Бета», это вообще кунсткамера! На них посмотреть — все, спокойно помирать можно, круче не увидишь, Им в цирке с программой выступать — «Только один вечер! Говорящие мусора!». И к зрителям с просьбой обратиться, чтобы, когда артистов они конфетами кормят, разворачивать, а то они с бумажками жрут и потом животами мучаются, все клетки изгадили... Такая группа умственно отсталых, исключенная из специнтерната за тупость... Они меня по этому портрету, — Огнев поднял палец и сделал паузу... — в пятимиллионом городе нашли!

Рыбаков потерял дар речи.

— Денис, ты не удивляйся. Дальше — хуже.

— Еще хуже?

— А как же! Помимо грандиозных поисков «Беты» к нам жена Ковалевского подключилась, типа, в помощь... Это, ты не волнуйся, все в протоколах на писано! Так вот она, оказывается, ведьма!

— Ого!

— И это еще не все! Кроме того, что она ясновидящая и детективчикам частным мой адрес сказала, который по астралу выяснила, еще с ней в одном классе — ты сейчас обрати внимание — мой друг по школе учился, одноклассник...

— Ну и что?

— Видишь ли, у меня с ней разница в семь лет: ей двадцать два, а мне — двадцать девять.

— Погоди, а как это получается?

— Не знаю! Но менты и это съели! Говорят: чего вы, Дмитрий Семенович, на второстепенные детали отвлекаетесь!

Рыбаков глубоко вздохнул.

— Уф! Круче не бывает! Я такого вообще никогда не слышал. Вот это розыск!

— Ага! Но поймали меня менты!

— То есть?

— А вот как! Агентство детективное на меня представление в ментовку отослало, а они, наши бравые мильтоны, меня и нашли.

— Здорово. Да менты, даже когда в туалет идут, по полчаса в штанах роются, все свой агрегат на предмет пописать найти не могут... Розыскники, блин! Они же по утряни, когда в мордогляд[117]лупают, все никак сообразить не могут — кто это? Им таблички вешать надо — «Вы видите перед собой сержанта Иванова», только тогда вспомнят.

— А, — Дмитрий махнул рукой, — я уже с ними чисто из интереса вожусь, уровень дегенератизма проверяю.

— И как успехи?

— До предела еще далеко. Пока только до психиатрической экспертизы добрались, долбодел Воробейчик в сумлениях, что дальше делать. Он же заместитель, а Шлемазюк не все подписывает. Я тут следачка в блудняк ввел, туманно намекнул, что скоро всем очень плохо будет. Он и суетится. Колюня еще сбежал, они его найти никак не могут. Воробейчик-то знает, где тот затихарился, но Султанову не говорит.

— У меня есть координаты.

— У меня тоже. Только пусть «особо независимый» сам побегает, порыщет, окружающих порадует. Ему полезно.

— Барбосик, судя по всему, полный лох.

— Не совсем. Комплексов у него много и работает недавно. Он же школу милиции два года назад окончил, еще не привык.

— Может, ему Ковалевский денег дал?

— Не, вряд ли... Иса и взятку-то толком взять не сможет — либо уронит, либо потеряет. Я же говорю, не привык он себя мусором в полной мере ощущать. А потом — Колюня бы об этом на каждом углу орал, мол, мент ручной есть, я его купил, теперь отрабатывает... Про следачку из Петроградской прокуратуры он именно это и вопит.