Ловушка под омелой - Ксения Мирошник

— Ивия, — прохрипела я осипшим голосом, а потом прокашлялась и повторила имя, застрявшее в горле.

Стоило мне его произнести, как всё вокруг пришло в движение: шкафы встряхнулись, будто вздохнули и расправили плечи после долгого сна, тысячи свитков зашелестели. Казалось их все разом перебирают невидимые руки, разворачивают, а потом снова сворачивают. Удивительное зрелище. Мы все терпеливо ждали пока нужные выплывут из всего этого многообразия и предстанут перед нашими глазами.

Не сдержав своего беспокойства, я всё-таки подошла к мистеру Бастири и тихонечко поинтересовалась его самочувствием. Старик ответил, что чувствует себя гораздо лучше, что уже активно идёт на поправку. Я закусила губу, чтобы сдержать вопрос о том, как же он выглядел в тот момент, когда было хуже.

— Присядьте, — попросила я мистера Бастири. — Вы же знаете, что ожидание может затянуться.

— Знаю, мисс Блэр, — тихо сказал он и подчинился моей просьбе, присаживаясь в большое кресло у стены.

Вообще надо сказать, что обставлен архив был довольно скудно: два стола, за ними два стула. Они нужны были как раз для того, чтобы читать необходимые документы. Выносить что-либо из архива строжайше запрещено. А ещё имелось два кресла, стоявшие у противоположных стен. Их использовали преподаватели, сопровождающие студентов, которые с помощью архивных данных готовили какие-либо экзаменационные работы.

— Мистер Бастири, — обратилась я к библиотекарю, присаживаясь у его ног на корточки, — вы хорошо спрятали книгу?

Старик довольно долго и пристально всматривался в моё лицо. В его глазах появилась жалость.

— Я понимаю, как вам тяжело, дитя, — прошептал он, касаясь пальцами моей щеки. — Не волнуйтесь книга в надёжном месте. Но осторожность всё равно никто не отменял.

— Понимаю, — кивнула я, немного успокоившись.

— Хлоя, — окликнула меня миссис Патчис, — принимайся за чтение.

Я обернулась и, заметив пару скрученных листков на одном из столов, встала. Миссис Патчис продолжила «копаться» в свитках, а я открыла первый. Судя по всему, заклинание искало все упоминания об Ивии, сестре владыки. В первом документе говорилось о её рождении, во втором — о смерти. Это всего лишь необходимые записи, никаких подробностей. И всё равно стало как-то не по себе. На двух страничках жизнь и сразу смерть.

А потом странички посыпались одна за другой, и я не успевала их просматривать. Миссис Патчис предложила дождаться того момента, когда заклинание отыщет их все, а потом разложить их в хронологическом порядке. Мне не терпелось поскорее продолжить чтение, но я была вынуждена согласиться. В таком беспорядке мы вряд ли что-то поймём. К счастью, ждать пришлось недолго. Небольшая кучка примерно из двадцати, быть может двадцати пяти свитков собралась минут через десять.

— Это записи собраний совета, — перебирая их, заметила миссис Патчис. — Обсуждение изменений в её поведении.

— Может это как раз связано с тем, что она влюбилась в Маркуса? — предположила я, теперь отчего-то не решаясь начать читать.

— Не думаю, — всё больше хмурясь, сказала моя наставница.

Не отрывая взгляда от одного из документов, она медленно присела на стул, а потом удивлённо прикрыла рот ладонью. Моё сердце тревожно забилось, хотя мне казалось, что колотиться ещё быстрее уже невозможно.

— Что там? — спросила я, пытаясь скрыть страх.

— Такого, Хлоя, я совсем не ожидала.

Миссис Патчис подняла на меня свои глаза, и мне стало ещё страшнее. Я не выдержала и взяла из её рук листок. Это действительно были записи о том, как проходило заседание магического совета. На этом заседании обсуждали резкие изменения в магии Ивии. Она была примерно моего возраста, когда перестала контролировать свою магию. То есть, как я поняла, к магии огня добавился лёд и вот как раз им она и не могла управлять. Ивия не могла сдержать эмоции, все её чувства в какой-то момент обострились.

Я оторвала глаза от бумаги и взглянула в лицо миссис Патчис. На нём я прочитала те же чувства, что скорее всего отражались на моём.

— Выходит, что Ивия была одной из тех, кому не далось совладать с магией омелы? — прошептала я, в душе надеясь, что миссис Патчис тотчас отвергнет моё предположение.

— Выходит, что так, — разрушила мои надежды наставница. — С ней происходило ровно то же самое, что и с тобой, и с теми несчастными, кому довелось получить эту силу. Её магия будто с ума сошла.

— И на самом деле — это нормально, — вдруг включился в беседу мистер Бастири. Он поймал наши удивлённые взгляды и пояснил: — Если рассматривать случившееся со стороны возраста и уже имеющихся сил — это лёгкое сумасшествие вполне объяснимо. На примере мисс Блэр могу сказать, что девушка с рождения наделена отменными способностями, она талантливый маг и до двадцати лет дожила с уже известным нам набором магических способностей. Так чего же вы хотите, когда в устоявшийся уклад, так скажем, врывается не менее активная и мощная магия? Она неизбежно вносит смуту, переворачивает всё вверх дном и пытается прижиться, если можно так выразиться.

— А она может не прижиться? — спросила я.

— Может, — едва заметно пожал плечами мистер Бастири. — Но я не думаю, что такое древнее колдовство ошибается. Тут вопрос в другом. Миссис Патчис рассказала мне о результатах её исследований. И я думаю, что ни одна из девушек просто не дожила до того момента, когда магия омелы найдёт себе место.

— Они не справлялись с чувствами… — прошептала я.

— Именно, — кивнул он. — Представьте…хотя вам и представлять не нужно. Ваша магия пытается совладать с чужеродной, и это само по себе беспокоит ваши чувства: вызывает страх, тревогу, неуверенность. Контролировать их становится тяжелее. Плюс вы сами обладаете редким даром выражения эмоций. И в довесок: магия омелы — это по сути голые эмоции. Страшный коктейль, верно?

В последнем вердикте я была полностью согласна с мистером Бастири. И вот этот вот коктейль уменьшал мои шансы на положительный исход.

— А может быть наоборот, — попыталась утешить меня или саму себя миссис Патчис. — То, что ты обладаешь даром визуализировать свои эмоции, поможет тебе совладать с магией омелы. Такое тоже возможно. Вдруг омела на этот раз попала в самую точку.

— Я буду молиться, чтобы так и было, — сказал мистер Бастири. — И вы, мисс Блэр, ни в коем случае не отчаивайтесь. Наберитесь терпения, помните о том, что в вашей душе сейчас всё вкривь и вкось, и всё что вас окружает не настолько обширно, как кажется вашему встревоженному до крайности сердцу.

На некоторое время мистер Бастири замолчал, его лицо сделалось сосредоточенно хмурым. Казалось, он принимал какое-то важное решение. Библиотекарь вновь поднял на меня глаза и произнёс:

— У меня был друг, магистр Дейли, вы помните его, Элеонора? — спросил он у миссис Патчис.

— Помню, — ответила она. — Очень вежливый и дотошный был человек.