Водные ритуалы - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури

* * *

Не склонный к откровениям, Унаи все же выбрал подходящий момент, и когда они наконец достигли вершины Добры и уселись передохнуть, заметил, что свидетелей поблизости нет, и подсел потихоньку к добряку Хоте.

— Слышь, ты в порядке? — спросил он.

— В порядке.

— А как же Аннабель и Асьер?

— С моей стороны это был чистый трах, у нас больше ничего не было. Что же касается Асьера… пусть пользуется. Долго они не продержатся.

— Я тоже так думаю. Не похоже, чтобы они занимались любовью; скорее, это напоминало ненависть. Какая уж там любовь… Нет, конечно, нет. Хотя беспокоит меня не Асьер — он тверже камня, чего с ним сделается? Я беспокоюсь о тебе… Ты правда в порядке? Можешь мне все рассказать.

— Хорошо, я расскажу тебе, Унаи. Аннабель Ли переметнулась к Асьеру так быстро, что не успела как следует меня зацепить. Конечно, я был разочарован, не буду отрицать. Но вчера я разговаривал с мамой, и она сказала, что отцу стало хуже. А я здесь, развлекаюсь… Я сказал, что поеду в Виторию, а она принялась меня разубеждать, чтобы я не сходил с ума, что она все контролирует, чтобы я как следует набрался сил перед тем, что ждет нас обоих дальше, что по ночам она дежурит в Чагорричу. Она права. Мне здесь хорошо, я набираюсь сил, чтобы… Только никому не говори, Унаи, но я не собираюсь поступать на архитектурный.

— Что?

— Серьезно, не собираюсь. Я хочу быть фотографом и заниматься искусством.

Унаи провел пальцами вдоль носа.

— Ты уверен?

— Я никогда не чувствовал себя лучше, чем сегодня утром, когда отправился в Сантильяну и получил проявленную пленку. Ты должен увидеть эти фотографии. В жизни не подумал бы, что способен сотворить такое. В них есть сила, которая… не знаю, в них как будто я сам. Это сложно объяснить. Враждебный мир, чувство, что ты взаперти… все есть в этих фото. Главное — увидеть. Я буду фотографом, Унаи. К черту планы и это дурацкое строительство.

— К черту так к черту, — согласился Унаи, радуясь и тревожась одновременно.

* * *

Несколько часов спустя Унаи сидел в одиночестве в их общей комнате. С первого этажа доносились голоса людей, накрывающих на стол и расставляющих тарелки и столовые приборы.

Он почувствовал тяжесть шагов — кто-то поднимался по лестнице.

Он знал, что это она, — никто не двигался так, как она, по этому многовековому дому.

— Так значит, ты теперь с Асьером, — заметил Унаи, увидев, что вошла Аннабель Ли, и сделал вид, что сосредоточенно складывает джинсы.

Она посмотрела на него, как на маленького ребенка, — возможно, таковым он и был для этой старушки, выглядящей как подросток.

— Разумеется, я сделала это не для того, чтобы помирить их, если ты это имеешь в виду. Меня не беспокоит их враждебность; наоборот, она помогает поддерживать форму.

Унаи сжал губы. Он не понимал, как ей это удается, но Аннабель Ли всегда сбивала его с толку. Она поддерживала в его душе постоянное чувство неопределенности, и, что самое худшее, он становился все более зависимым от нее.

— И что? — настаивал Унаи; он просил, он требовал разъяснений — «объясни мне, чтобы я понял».

— Я доказала ему, что он тоже уязвим.

— В каком смысле?

— В таком, что появится кто-то вроде меня и взорвет к чертям весь ваш мир. Все вы уязвимы.

— Ты говоришь так, будто знаешь меня всю жизнь, — раздраженно возразил он.

— Я действительно знаю тебя всю жизнь, дорогой Унаи. Теперь, когда мы расчистили территорию и твои друзья вышли из игры, ты выслушаешь меня? Можем ли мы вернуться к нашей истории там, где ее оставили?

— Видишь ли, дорогая Аннабель Ли, это так не работает.

И Унаи зашагал вниз по лестнице; сердце же его перекачивало в этот момент гораздо больше крови, чем следовало.

26 декабря 2016 года, понедельник

В понедельник после праздников мы с Эсти встретились, чтобы поговорить. Накопилось много дел, пора было все обсудить. Я заехал за ней в ее квартиру в доме № 1 на Портал-де-Кастилия, которую она снимала с тех пор, как рассталась со своим бывшим. Эстибалис не нашла ничего лучше, чем поселиться в доме, известном как самое узкое здание во всей Витории. Как будто твердо решила быть одна, и этим выбором желала заявить миру, что прекрасно чувствует себя в квартире, рассчитанной ровно на одного.

Мы молча прошли до Флориды и углубились в парк, где, как обычно в это время, были выставлены куклы в натуральную величину для рождественского вертепа.

Начались отпуска и каникулы, и целые семьи с детьми прогуливались среди фигур прачек, гончаров и овец. Фотографировали римского легионера и искали Ирода, чтобы сделать с ним селфи.

Мы спрятались от гуляющих в укромном уголке позади здания парламента, где убежищем нам служила каменная скамья, имитирующая ствол дерева.

Эсти пришла в футболке, на которой можно было прочитать: «Позаботься о том, чтобы быть цельным, и все придет к тебе само. Лао Цзы».

— Что это? — спросил я.

— Рождественский подарок Альбы.

— Она теперь твоя гуру?

— Увидела эту майку, ей понравилось, вспомнила обо мне и подарила за рождественским столом, вот и все. — Эсти пожала плечами.

— Вот уж действительно, дружба движет миром… Что ж, очень рад, — ответил я. — Как прошел ужин?

— Все было мило, тихо и уютно… По-семейному. Ее мама приняла меня как свою младшую дочь. Она очень спокойная женщина. Такое впечатление, что она нарочно стала такой после всего, что случилось. Постепенно пришла в себя, а потом решила видеть мир именно такими глазами: спокойными… Ничего общего с тем, какой была моя мать.

— Беспокойная, как ты?

— Слабая.

Эсти явно хотелось сменить тему.

— Общался с Асьером? — спросила она.

— Да.

Я рассказал ей обо всем, что услышал от Арасели и Асьера, о том, что у него есть алиби в утро обоих убийств, если только Арасели ничего не скрывает и не лжет ради спасения мужа. Потом рассказал об отношениях Аннабель Ли с двумя моими приятелями.

Долгие объяснения полностью меня исчерпали, хотя обычно я предварительно их репетировал, доводя практически до совершенства.

— Если Асьер признался, что оба они спали с этой женщиной, как бы он ни отрицал свое отцовство, отцами могут быть оба. Попросим судью Олано разрешить нам провести ДНК-тест с использованием органического материала, который доктор Гевара извлекла из плода Аны Белен Лианьо, и сравним его с ДНК Хосе Хавьера Уэто, — прокомментировала Эсти, сосредоточенно следя за моей мучительной речью.