История запорожских казаков. Военные походы запорожцев. 1686–1734. Том 3 - Дмитрий Яворницкий

Такую же похвалу получили и запорожские казаки. К запорожским казакам царь Петр Алексеевич в это время особенно благоволил, и это выразилось в щедрых подарках им. Так, января 11-го дня 1698 года царь послал Мазепе указ с милостивым жалованьем 975 запорожцам, бывшим в Таванском городке в осаде от басурман. Жалованье это состояло из денег, сукон и пищалей, по великороссийскому счету равнялось, кроме сукон, 2802 рублям, по малороссийскому – 14 410 золотым. Гетман на каждого казака дал по 3 рубля денег да по портищу сукна, 2 полковникам, 2 есаулам да 10 сотникам по 4 рубля на человека. А что осталось денег и сукон после раздачи, то гетман нашел нужным сохранить для будущего времени, чтобы раздать таким казакам, которые «за труды и за службы покажутся быть годными».

Исполняя царскую волю о раздаче запорожцам жалованья, гетман дал обещание государю сделать предписание запорожским казакам, находящимся на становищах в украинских городах, впредь людям никаких отягощений не чинить и уходить на свое «обыклое» место, Сечь. И хотя запорожцы ранее весны не имеют обыкновения возвращаться в Сечь, но гетман напишет о том всем, которые в разных полках и городах находятся, и сообщит им волю государя[411].

В половине января того же 1698 года царь Петр Алексеевич послал с подьячим Иваном Инеховым в город Батурин другое денежное жалованье для 130 запорожцев, которые приходили с Кардашина «сидеть» в Таванский городок: им велено было выдать по 1 рублю денег и по 1 портищу сукна на человека, «буде подлинно те запорожцы из Кардашина пришли и в осаде обще с иными найдовалися»[412].

Тем временем делались разные приготовления к новому походу. Но, как и раньше, они шли очень медленно. Главное затруднение состояло в неимении лодок для речного похода. Марта 10-го дня гетман Мазепа написал письмо царю Петру Алексеевичу и в том письме изложил, что обременять вновь жителей малороссийских городов постройкой судов он ни в коем случае, вследствие могущего произойти чрез то народного ропота, не может. Народ и без того негодует за беспрерывные требования от него подвод для доставки хлебных запасов в Тавань и в Запорожье. У запорожских казаков от прошлогоднего похода оставалось «полковых» судов счетом 50, наполовину, однако, попорченных ими через возку в них дров, травы «и других потребностей»; липовых и дубовых лодок можно было собрать в Запорожье до 80, но в них слишком мало может поместиться походного войска[413]. Правда, гетман через стряпчего Михайла Васильевича Текутьева, ехавшего в Сечь с царским жалованьем, писал запорожским казакам письмо с приказанием без всякой отговорки сделать 40 судов к весеннему походу из присланных к ним в прошлом году от великого государя подошв (основ) и других лесных материалов. Но посланные к запорожцам подошвы и лесные материалы, вследствие умаления воды в днепровских порогах и оттого вследствие невозможности переправы их через пороги, оставлены были в «тиховодных местах» под Кодаком и сданы были в ведение кодацкого полковника с товариством. Другие же, необходимые к тем подошвам, материалы, как то: якоря, железо, полотно, пенька, веревки, смола и канаты – отданы были нарочно присланным к Кодаку запорожцам и должны были быть доставлены в Сечь. Но на тех запорожских нарочных, как раз перед прибытием в Кодак с войском самого гетмана, когда они за пьянством забыли всякую от врагов осторожность, напал татарский чамбул и захватил у них коней. Кроме того, большое затруднение доставляет гетману и все запорожское войско: приученные гетманом и князем в прошлый поход к большим денежным и другим подаркам, казаки уже теперь требуют себе денежной платы и домогаются «надлежащего» в городах прокормления. И вообще запорожцы весьма неохотны к настоящему походу. Еще в прошлый поход, прибыв к Таванскому городу и остановившись у урочища Голая Пристань, они хотя и учинили там с неприятельскими судами «воинскую зацепку», но дальше этого не пошли, отговариваясь тем, что против них стоит слишком много неприятельских судов, снабженных пушками, с которыми ни они, ни предки их никогда «открытым лицом» не воевали, и что против военных турецких каторг слишком утлы и мелки запорожские лодки. Оттого запорожцы больше нападали на купеческие каторги, и если были иногда застигаемы у днепровского гирла, где-нибудь возле Очакова, турецкими военными каторгами, то, не вступая с ними в бой, уклонялись от них к урочищу Стрелице, там их рубили или топили свои челны, а сами уходили до Сечи пешком. По всему этому Мазепа не ждал от запорожцев, хотя они под Таванским городом и показали в прошлый поход «усильственный с погаными бой», существенной помощи в предстоящем походе и просил государя побудить их к тому своей царской грамотой[414].

Сам Мазепа, желая добыть подлинные вести «об оборотах» басурман, на первой неделе Великого поста отправил бывшего кошевого атамана Ивана Гусака с товариством, зимовавшего перед тем возле Батурина, к реке Бугу, дав ему компанейского сотника Павла Федорова рубановского конного полка с «знатною» частью товариства[415] и приказал ему проследить за татарами, которые будут строить мост на реке для переправы по нем белогородцев через Буг. Гусак и сотник Федоров, претерпевая страшные стужи и большие нужды, долго поджидали басурман и наконец уже в мае, 20-го числа, дождались прибытия в урочище Сугаклею одного белогородско-ногайского загона, числом в 76 человек, под начальством Девлет-аги. Татарский загон, переплыв вброд реку Буг, направился в город Крылов, что у правого берега реки Днепра, для поимки русского языка. Перейдя с несколькими десятками лошадей реку Буг, татары скоро добрались до урочища Сугаклей и как раз в полдень нарвались на Федорова и Гусака, когда они стояли на стану. Казаки храбро напали на татар, пока они не успели устроиться кошем, и вступили с ними в бой. Бой длился два часа. Под конец, когда Девлет-ага, потеряв под собой коня, сел на другого коня и обратился в бег, то за ним побежал и весь его чамбул. Тогда казаки побежали по следам татар и одних из них побили в поле, других разогнали, а третьих, числом шесть человек, взяли в полон и представили гетману Мазепе в табор под Човными. Гетман, подвергнув допросу взятых татар в плен, отправил их, вместе с Иваном Гусаком и Павлом Федоровым, в Москву, причем о последних двух просил государя пожаловать их, ради понесенных ими трудов и ради службы на будущее время, своим царским жалованьем[416].

Пленные татарские языки, поставленные на допрос, показали, что о намерении русского царя идти на турок и татар уже давно известно в Крыму, а именно известно то, что московские войска «на три части пойдут»: одни сухим путем на Крым; другие от Азова на городок Горбаток, что на Конских Водах, а третьи водой на Чангар. Против тех, которые будут идти сухим путем, станут нурредин и калга-султан с ордой; против тех, которые пойдут водой, станут турецкие войска, которые также придут водой. Кроме того, в Измаил и Килию пришли 4 паши с большим числом турецких войск[417]. Они послали от себя в польские края подъезд для разузнания о тамошних делах и если получат весть, что польские войска пойдут в Белогородчину и под Каменец-Подольск, то и сами туда же пойдут; если же польские войска в Белогородчину и под Каменец-Подольск не пойдут, то наши двинутся сухим путем к Очакову, а оттуда под Кызыкермень и Тавань. Сам турецкий султан, а вместе с ним и крымский хан находятся в Адрианополе, откуда намереваются идти в Венгерскую землю; туда же велено идти Казы-Гирею с ногайской и городской ордой. В Крыму всю зиму был великий мор на людей, который теперь, однако, совершенно утих[418].