Любовник королевы - Филиппа Грегори

– Его лошадь подвернула ногу, – сообщил Роберт. – Он отправился назад пешком, в мрачнейшем настроении. Надел тесные сапоги и никак не думал, что в них ему придется топать. Кстати, дамы не проголодались? Может, перекусим?

– Я ужасно голодна, – призналась Екатерина. – Елизавета, а где твои фрейлины?

– Поехали искать место для пикника, – беззаботно ответила королева. – Я хотела дождаться тебя, а сэр Роберт был моим стражем. Теперь он поможет мне забраться в седло.

Стараясь не встречаться с ней глазами, Дадли помог Елизавете сесть на лошадь, после чего вскочил на свою.

– Нам сюда, – сказал он, трогая поводья.

Дорога пересекала речку, на другом берегу которой стояла живописная хижина, выкрашенная в белый и зеленый цвета. Оттуда доносился вкусный запах жареной оленины. Слуги торопливо накрывали столы, раскладывали на них закуски и сласти.

– Боже, до чего же я голодна! – воскликнула Елизавета. – Никогда еще у меня не было такого аппетита.

– Ваше величество, вы становитесь ненасытной, – заметил Роберт.

Екатерина поймала странный взгляд королевы и ее не менее странную улыбку. Совсем как у детишек, объединенных общей шалостью.

– Ненасытной? – удивилась она. – Наша королева ест как птичка.

– Если так, то эта пава весьма прожорлива, – дерзко объявил сэр Роберт. – Жадность, соединенная со стремлением покрасоваться.

Услышав эти дерзкие слова, королева лишь хихикнула.

Близился вечер среды. Денчвортская церковь казалась пустынной. Ее входная дверь была не заперта, но плотно закрыта. Эми осторожно повернула большую железную ручку, и дверь послушно открылась. Старуха, сидевшая на задней скамье, повела головой в сторону придела Богоматери. Эми кивнула и направилась туда.

От остальной церкви придел Богоматери отделялся резной каменной решеткой, поверх которой висел плотный занавес. Эми отодвинула его и проскользнула внутрь. Возле перил алтаря молились двое. Эми прошла на заднюю скамью, поближе к священнику, исповедовавшему какого-то юношу. Вскоре тот склонил голову, отошел и тоже встал перед алтарем.

Тогда Эми приблизилась к отцу Уилсону, встала на колени, подложив под них истертую подушечку, и тихо сказала:

– Я согрешила перед Господом.

– Каков же твой грех, дочь моя?

– Я проявила нерадение в любви к своему мужу, поставила свои суждения выше его…

Она замолчала. Священник терпеливо ждал.

– Я думала, что лучше мужа знаю, как нам жить. Теперь понимаю: это был грех гордыни, за который мне пришлось заплатить. Еще я думала, что сумею отворотить его от королевского двора и вернуть к себе, чтобы мы жили тихо и скромно. Но мой муж – большой человек, рожденный для величия. Боюсь, я просто позавидовала его успеху. Наверное, даже мой дорогой отец… – Эми вновь на секунду замолчала. Сам рассказ об этом на исповеди казался ей новым грехом. – Да, завидовал ему. Семейство Дадли по своему положению стояло несравненно выше нас. Должна признаться, мы с отцом втайне радовались, когда этот род впал в немилость, думали, что страдания научат их смирению. При новой королеве муж начал быстро подниматься, но меня это совсем не радовало. Я не выказывала ему своей искренней радости, как надлежит верной жене и помощнице.

Отец Уилсон слушал, слегка прикрыв глаза.

– Я завидовала его величию, сердилась, что ему нравится шумная и блистательная придворная жизнь, но больше всего завидовала тому, с какой быстротой он сделался важным человеком при дворе. Я ревновала его к королеве, считая, что ее он любит сильнее, нежели меня, отравляла свое чувство и себя ядом зависти и ревности. От этого греха я заболела. Мне надобно исцелиться и получить отпущение.

Священник думал над услышанным. Едва ли не в каждом английском трактире можно было встретить тех, кто клятвенно утверждал, что Роберт Дадли – любовник королевы. Еще люди говорили, даже бились об заклад, что рано или поздно Дадли избавится от опостылевшей женушки, подстроив ее отравление или утопление в реке. Все самые худшие страхи Эми были очень близки к реальности.

– Он – твой муж, Богом поставленный главенствовать над тобою, – тихо сказал отец Уилсон.

Эми опустила голову и проговорила:

– Знаю, что должна быть покорной мужу не только в делах или в мыслях, но и в сердце своем. Мне нельзя поддаваться искушению, заставляющему осуждать его, пытаться отвращать от великой судьбы. Я должна научиться радоваться славе супруга, а не тянуть его назад.

Священник не знал, какой совет дать этой женщине и как вообще что-либо ей говорить.

– Мало того, меня преследует жуткое видение, – почти шепотом продолжала Эми. – Я подслушала разговор о муже, который теперь не дает мне покоя. Эта чудовищная картина преследует меня повсюду. Все мои мысли только ею и заняты, а ночью я вижу это во сне. Я должна освободиться от такой… пытки.

Священника самого ужасали слухи о Роберте Дадли, достигавшие его ушей. Если нечто подобное донеслось до жены сэра Роберта…

– Господь тебя освободит, – сказал отец Уилсон, искренне желая, чтобы так оно и было. – Сложи жуткое свое видение к ногам Господа, и Он избавит тебя от дальнейших мучений.

– Эти картинки очень… неприличные, – призналась Эми.

– Тебя одолевают распутные мысли, дочь моя?

– Они связаны не со мною, святой отец, и не приносят мне никакого удовольствия! Сплошные страдания.

– Все равно ты должна отдать их на суд Божий и освободить свой ум от подобной мерзости, – строго произнес священник. – Ищи свой путь к Господу. Какую бы жизнь ни избрал муж, твой долг перед Богом и супругом – выдерживать это с радостью в душе и стараться приблизить спутника жизни к Всевышнему.

Эми кивнула и смиренно спросила:

– Но что именно мне делать?

Священник задумался. В Библии содержалось достаточно историй, касающихся той разновидности рабства, которая называлась браком. Они помогали отцу Уилсону склонить к послушанию многих женщин, своевольно мыслящих и поступающих. Но с Эми все было сложнее. Видя ее бледное лицо и умоляющие глаза, он не мог отговориться библейскими поучениями.

– Почитай то, что рассказывает Писание о Марии Магдалине, – сказал священник. – Подумай над словами Господа: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень». Бог не давал нам права судить друг друга, даже не разрешил рассуждать о чужих грехах. Господь сам разберется с ними и осудит нечестивцев. Дитя мое, дождись, пока уразумеешь Божью волю, и повинуйся ей.

– А какая мне будет епитимья? – спросила Эми.

– Пятьдесят дней читать молитвы по четкам. Делай это своими словами и тайно, а то в нынешние тревожные времена преданность церкви не вызывает должного уважения.

Эми склонила голову, выслушала благословения, произнесенные шепотом, потом встала и присоединилась к людям, молящимся у алтаря. За их спинами раздались негромкие шаги священника. Затем, держа в руках хлеб и вино для причастия, он медленно двинулся вдоль прохода и скрылся за перегородкой.