Говорит и показывает Россия - Аркадий Островский

Выборы 1996 года внушили олигархам уверенность в том, что будущее принадлежит им, и они принялись извлекать из этого деньги и выгоды. Меньше чем через год, в 1997-м, разразилась первая война между олигархами. В нее оказались втянутыми и молодые реформаторы, назначенные Ельциным в правительство после своего избрания.

В качестве награды за оказанные услуги Гусинский получил постоянную лицензию на вещание на 4-м канале – за символическую цену и без конкурса. Это сразу превратило НТВ из экспериментального в полноценный телеканал. Но амбиции Гусинского простирались гораздо дальше. Осознав, что именно медиа являются его главным бизнесом, и воодушевившись примером английского телеканала Sky, он решил запустить платный спутниковый канал НТВ Плюс (вместе с собственным спутником), который вывел бы самого Гусинского на орбиту медиамагната Руперта Мердока. Гусинский поехал договариваться в Институт точной механики, предприятие военно-промышленного комплекса, разрабатывавшее в советское время крылатые ракеты и космическую аппаратуру. “Когда я понял, что они не в состоянии ничего собрать, я решил, что нужно делать собственный спутник”. Гусинский объявил двойной тендер на создание и запуск спутника. В результате он подписал договоры с Hughes Space and Communications на производство спутника и с Boeing на его запуск при финансовой поддержке американского Export-Import Bank. Для всего этого требовалось разрешение российской и американской сторон.

Получение разрешений и запуск спутника напоминали одновременно сюжет фильмов о Джеймсе Бонде и комедии в духе “Монти Пайтон”. Наконец он добился одобрения от руководства двух российских ведомств – военного и космического, убедив их в том, что спутник не шпионский, и подписал необходимую бумагу с Государственным департаментом США.

Чтобы финансировать свое новое предприятие, Гусинский продал 30 % акций НТВ “Газпрому”, которым в тот момент руководил Рем Вяхирев, энергичный советский промышленник, близкий к Черномырдину. Он рассматривал НТВ как защиту от попыток захвата со стороны олигархов, в особенности Березовского, который намеревался получить контроль над самой крупной нефтегазовой компанией в России. “НТВ было как ружье, висевшее на стене. Если бы кто-то напал на Вяхирева, оно бы выстрелило”, – говорил Гусинский[299]. Кроме того, “Газпром” выделил Гусинскому кредит в 40 миллионов долларов на крайне льготных условиях. Малашенко отнесся ко всей этой затее с НТВ Плюс с крайним недоверием и раздражением. Когда он понял, что отговорить Гусинского не удастся, то полушутя посоветовал ему приватизировать какую-нибудь нефтяную или другую добывающую компанию, чтобы оплачивать подобный каприз. В сущности, именно это и сделал Березовский, приватизировав когда-то “Сибнефть”. Но у Гусинского был другой план. Он решил приобрести “Связьинвест” – телекоммуникационную компанию, куда входили десятки региональных компаний связи, охватывавшие в общей сложности 22 миллиона старых телефонных линий. Грандиозный замысел Гусинского состоял в том, чтобы объединить все имевшиеся в стране телекоммуникационные активы в один огромный частный холдинг, а затем разместить его акции на американской бирже NASDAQ.

До президентских выборов 1996 года Гусинский оставался единственным российским олигархом, который не участвовал в приватизации государственных активов и в залоговых аукционах. “Для меня это был принцип. Я действительно считал, что это чистое воровство, я не хочу принимать в этом участие”, – говорил Гусинский. И вот теперь он был уверен, что “Связьинвест” принадлежит ему по праву. Ведь сфера медиа и коммуникаций была его вотчиной, и в этом его поддерживали и другие олигархи, в том числе Березовский. “Некоторые даже пытались убедить меня в том, что я должен получить «Связьинвест» бесплатно”, – говорил Гусинский[300]. За подобными предложениями скрывалась не щедрость соперников Гусинского, а нежелание создавать прецедент, который подчеркнет неправомочность их собственных приватизационных сделок и поставит Гусинского в отличное от них положение незамаранного предпринимателя.

С точки зрения Ельцина, Гусинский тоже имел все основания претендовать на “Связьинвест”, потому что именно он договаривался с военными и ФСБ, которые контролировали частоты связи, о том, чтобы открыть допуск гражданским, частным инвесторам, в том числе иностранным компаниям. “Я бегал по генералам, я их поил, кормил, объяснял. Это была такая большая работа чисто человеческая. У меня на это ушло много времени и здоровья печени. В результате я со всеми договорился. И было решение о создании холдинга «Связьинвест» и о продаже 25 % его акций. То есть это реально плод моих персональных усилий договориться со всеми, чтобы это было возможно”, – вспоминал Гусинский[301].

Затем, чтобы выработать условия аукциона, он обратился к Чубайсу, который после президентских выборов 1996 года был назначен первым вице-премьером правительства. К торгам должны были допускаться иностранцы, о привлечении государственных денег речи не шло. Гусинский создал консорциум инвесторов, куда вошли еще один олигарх Михаил Фридман, банк Credit Suisse First Boston и, что самое главное, испанская компания Telefónica, которая, по замыслу Гусинского, должна была управлять “Связьинвестом”. “Мы согласились на том, что это будет честный аукцион, который подведет черту под залоговыми аукционами. В этом у нас был полный консенсус”, – вспоминал Гусинский[302].

Однако в представлении Гусинского о том, что такое честный аукцион, была одна важная деталь: все прочие российские олигархи, успевшие принять участие в прежних приватизациях, не должны были участвовать в этом аукционе – только так Гусинскому удалось бы победить “по-честному”, хотя он и готов был заплатить за желанное приобретение реальные деньги. Олигархи же были уверены, что Чубайс на их стороне.

Но у Чубайса имелись собственные политические соображения. Он видел в продаже “Связьинвеста” шанс не просто подвести черту под залоговыми аукционами, на которые сам согласился год назад, а резко изменить правила, лишив олигархов влияния на принятие решений в Кремле. Кроме того, он остро нуждался в деньгах, чтобы выплатить зарплаты, которые задерживались месяцами. “Моя картина мира в этой точке [была] абсолютно линейная. Она состояла вот в чем: если вы хотите в политике кого-то победить, первое, что вы должны сделать, это консолидировать ресурсы. Вторая мысль состоит в том, что по мере смены задач состав консолидированных ресурсов должен изменяться. Косвенное следствие отсюда – всегда управляй количеством врагов. Нужно понимать, сколько сейчас против тебя, сколько сейчас за тебя. Так вот 1996-й год – [не было] ничего важнее, чем замочить красных. Поэтому логика была простая – консолидироваться со всеми, в том числе с ними [олигархами], с большим удовольствием. Победили. Дальше, с точки зрения расклада сил, переход через реку во время ледохода по движущимся льдинам, надо очень быстро переступать с одной на другую. Коммунистов разгромили. Какая главная сила в стране? Олигархи”[303].