Время скидок в Аду - Тэд Уильямс

И тогда до меня дошло, что я упустил самую явную деталь. Поразмыслив пару секунд, я поднялся и снова пошел к верхним рядам. Между тем на сцене один из участников перерезал горло другому и теперь полз вперед, пока его противник корчился от боли на красном песке. Чувствовалось, что возбуждение зрителей все нарастает. Они были похожи на акул — чем больше крови, тем интереснее.

Я присел в полуметре от того места, где до этого стояла Каз. Она сказала мне «уходите» по меньшей мере два раза, но при этом не побежала к охранникам, которые были неподалеку, и едва отрывала взгляд от пола? Разве она повернулась бы спиной к потенциальной опасности? Разве она не заговорила бы громче, чтобы привлечь внимание стражей? Конечно нет, ведь она поняла, что это я, и она знала, что я могу натворить кучу глупостей. Может, она пыталась уберечь меня от моего собственного рвения. Разве мог я ожидать сцену счастливого воссоединения на виду у всего Ада, когда Элигор сидит всего в нескольких рядах от нас? Нет, Каз была слишком умна.

Делая вид, что я наблюдаю за тем, как последний Ликеонский выживший ползет к финишной черте, я внимательно осмотрелся — вдруг она обронила записку или ключ, хоть что-то, что намекнуло бы мне на дальнейшие шаги, но я увидел лишь одну грязь. Я даже опустился на колени и обыскал каждую трещинку в древних камнях, но ничего не обнаружил.

Отчаяние снова вернулось. На какое-то мгновение я поверил, что она пыталась предупредить меня, намекнуть, что она еще не готова и ей нужно больше времени или чего-то еще, но теперь я думал, что был прав с самого начала: она либо забыла меня, либо не желала меня видеть. После всего, через что я прошел, чтобы добраться сюда, я оказался в полной заднице и я больше ничего не мог сделать.

Потом я заметил ее. Это было непросто, потому что она была примерно того же цвета, что и камень: длинная нить, лишь немногим ярче, чем огромные куски лавы на стенах, зацепилась за выступ где-то на уровне пояса. Я потянулся и аккуратно подобрал ее. Это была красивая нить, которая, как мне кажется, стоила бы немалых денег даже на Земле, но была еще дороже в Аду Кончики нити равномерно свисали с выступа, словно кто-то держал ее, вытянув, и аккуратно положил сюда. Но если это была Каз, то что это значило?

Я не сомневался, что это дело рук Каз. Эта женщина сумела украсть у Элигора ангельское перо и ловко оставить свой медальон в моем пальто прямо перед носом у Великого Герцога Ада. Она оставила эту нить для меня. Она хотела, чтобы с помощью нити я отыскал ее. Я отказывался верить в какие-либо другие объяснения.

Очередной рык раздался со сцены. Казавшийся побежденным участник — тот, с перерезанным горлом — схватил своего противника сзади, впился зубами в его ногу и вырвал его подколенное сухожилие; пусть он сам и проиграл гонку, он не даст сопернику ее выиграть. Зрители, как и большинство жителей Ада, любили наблюдать, как участники лажают. В ответ раздались одобрительные визги — два окровавленных тела извивались, двигаясь все медленнее, и наконец остановились в паре метров от финиша. К ним направилась команда гигантских демонов из Секты Убийц с серьезного вида вилами, так что вряд ли кого-то из них собирались оставить в покое.

Я не остался на конец представления. Я уже спускался вниз и направлялся к Ночному рынку.

Скупщик Саад поднял треснутую лупу, которая висела на шнурке на его шее, и поднес ее к глазу. Держа нить своими розовыми паучьими лапками, он поднял ее, чтобы на нее падало как можно больше света, и рассмотрел со всех сторон. Потом он вернул ее мне.

— Одна горстка, — сказал он. — Больше не дам.

— Я не собираюсь продавать ее, я хочу узнать, что это и откуда!

Саад облизнул свои потрескавшиеся губы черным, как у ленточной змеи, языком.

— Я знаю. И ты узнаешь — за одну горстку.

Изумленно он добавил:

— Ты же не думаешь, что я расскажу тебе это бесплатно? Ха! Да я даже дерьмо свое бесплатно не отдам.

У меня все еще оставалось немного из денег Веры, так что цена меня не волновала, но я не хотел, чтобы меня приняли за богача, и поэтому торговался с Саадом до тех пор, пока он не принялся яростно размахивать всеми своими лапками — в итоге мы сошлись на четырех капельках. Поверьте мне, в Аду дорог каждый цент так же, как дорога ваша жизнь — иначе, ночуя в палатке, вы бы не стали прятать еду от медведей. В Аду это даже серьезнее, потому что договориться с медведем намного легче, чем с тем, кто решит заполучить здесь ваши деньги.

Когда мои капельки перекочевали к Сааду, он указал на торговца шелком по имени Хан Фей, который находился в дальнем конце Ночного рынка. Я узнал немало интересного от этого неприятного господина, который импортировал невероятно дорогой шелк с нижних уровней до Флегетона. Этот шелк так ценился, потому что его делали настоящие шелкопряды, ну, или те существа, которые у них в Аду этим занимаются. Позже я узнал, что понятие «шелкопрядов» здесь примерно совпадало со значением слов «рабы», «пленники» и «подозреваемые»: каким-то образом блестящие нити появлялись в результате мучений пленников, перерожденных в Аду в виде существ, производящих шелк, так что вся адская знать могла щеголять прекрасными одеждами.

Поглощая обед из девяти блюд, Хан Фей одновременно рассказывал мне об адском шелке и адской экономике. Когда он разделался с десертом под названием «медовые глаза», я уже был без сил. Близилось утро, и хотя у меня теперь был список из пяти или шести мест, где торговали дорогими тканями, я понимал, что отправляться туда сейчас было слишком поздно. Я устало потащился к гостинице у залива, в мою маленькую и по-прежнему вонючую, неудобную кровать, и постарался уснуть.

Забавно, но в эту единственную ночь Каз мне не приснилась вообще.

На следующий день, вскоре после первого фонаря, я в течение часа обошел и исключил из списка половину мест, о которых говорил Хан Фей. Это были крупные предприятия, даже склады, где работа велась не только с шелком, но и с экзотическими шкурами и другими материалами, которые затем становились предметами одежды для адских знаменитостей. Мне было предельно ясно, что если бы Каз направила меня в один из этих складов, то точно предоставила бы больше информации. Как и везде в Аду, торговцы тканями хранили все свои данные в голове, и никто не собирался перечислять незнакомцу все адреса, по которым они продавали свои товары — никто, даже за деньги.

В одной из лавок поменьше мне повезло: испачканное с ног до головы женское существо с головой в виде пучка моркови и пальцами, похожими на сухие ветки, сказало, что мой образец «первоклассный» и что такую краску никто уже не использует, кроме Шато Машкуль, где продавали самую престижную одежду во всем Пандемониуме. Поведала она об этом бесплатно, что было подозрительно, но также посмотрела на мое одеяние и добавила, что в таком деревенском наряде меня ни за что туда не пустят, что было уже более естественно. Если в Аду вам не говорят неприятных вещей, то будьте внимательны — может, вам уже воткнули нож в спину.

Я попросил у нее совета по поводу моего будущего визита в Машкуль. Обрадовавшись возможности выкачать из меня немного средств, она вся засияла и почти целый час подбирала мне костюм, который не привлек бы внимания даже в постановке любительского театра под названием «Пираты Пензанса». Она уверила меня, что мои новые одежды были самыми модными во всем Пандемониуме, и, изучая собственное отражение в сияющем листе металла, я был почти согласен с ней. Будет еще одна причина выбраться из Ада как можно скорее.