Смерть императору! - Саймон Скэрроу

- Нет, - ответил Дециан. - Мне нужно сохранить жизнь этой суке. Не могу допустить, чтобы она истекла кровью. Кроме того, за нее дадут хорошую цену, когда все закончится. За нее и этих ее птенчиков.

- Ты ублюдок. Не смей трогать моих девочек!

Один из телохранителей Дециана, державший бурдюк с вином, подражая ее голосу, повторил ее слова, и раздался новый раскат смеха. Дециан ненадолго присоединился к ним, а затем расчетливо посмотрел на дочерей Боудикки.

- Если я не могу позволить себе рискнуть убить тебя, тогда, возможно, есть лучший способ завершить урок. Такой, который причиняет унижение и боль другого рода. Мальчики! Как вы смотрите на то, чтобы попробовать иценских женщин?

Раздался пьяный возглас одобрения, и ближайшие из телохранителей схватили юных девушек и поставили их на ноги. Несмотря на раны, Боудикка изо всех сил напрягалась вырваться из оков, выкручивая запястья в попытке ослабить их, вены на ее мышцах вздулись, как веревки. Когда ее дочери начали кричать, она взывала к Дециану, чтобы он проявил милосердие и взял ее вместо них. Но он лишь рассмеялся.

- Зачем мне предлагать им такую старую ведьму, как ты, если они могут получить что-то непорочное?

Крики и рыдания продолжались, пока люди прокуратора подбадривали друг друга, прежде чем доходила их очередь. В конце концов силы Боудикки иссякли, и она повисла на ремнях. Слезы текли по ее лицу, она жалобно взывала к богам своего племени о милосердии и мести, а солнце садилось над землями ее народа.

*************

ГЛАВА ХХ

Макрон уже собирался приказать своим людям повернуть назад, когда они нашли Фасция. Они шли по тропе через лес уже почти пять километров, когда наткнулись на небольшую поляну в стороне. Сначала их насторожил запах: тяжелый запах жареного мяса и древесного дыма. Среди тлеющих остатков костра все еще тянулись маленькие язычки пламени. Фасций был привязан к крепкой ветке и подвешен между двумя большими бревнами так, что его туловище находилось прямо над пламенем. От бедер до груди передняя часть его тела была сожжена до хруста. Не было видно ни одежды, ни меча, ни каких-либо других вещей. Осталась только полоска ткани, которая была туго завязана на голове, чтобы служить кляпом.

Ветераны стояли свободной дугой вокруг сцены, некоторые из них прижимали руки ко рту и зажимали носы, чтобы заглушить зловоние. Макрон чувствовал его вкус на языке, при каждом вдохе, и боролся с позывами рвоты.

Он отвернулся и осмотрел окружающую линию деревьев. Никаких признаков движения не было, но, возможно, убийцы Фасция все еще находились поблизости.

Он прочистил горло.

- Первые четыре человека, десять шагов в сторону и нести караул.

Когда назначенные люди ушли занимать свои позиции, один из них жестом указал на тело. - Что мы будем делать с этим, господин?

- С этим? - Макрон посмотрел на ветерана. - Это был солдат когда-то. Не очень хороший солдат, но все равно один из наших. Мы срубим его с бревен и похороним здесь, а потом вернемся в лагерь и сообщим о его смерти.

- У нас есть на это время?

- Да есть, - решил Макрон. - Давайте начнем. Добровольцы для подготовки тела?

Никто из ветеранов не шагнул вперед, поэтому он указал на двух ближайших от него. - Вы, помогите мне. Остальные, начинайте копать могилу.

Рабочая группа опустила свои щиты. Они взяли с собой только оружие, а кирки лежали в лагере вместе с остальным снаряжением, поэтому им пришлось рыть землю и рубить корни мечами. Когда они принялись за работу, Макрон подошел к телу и достал свой кинжал, стараясь не дышать глубоко.

- Один из вас берет его за ноги, другой – за плечи, а я разрежу веревки.

Фасций был связан в четырех местах: лодыжки, бедра, руки и плечи. Макрон начал с лодыжек, перепиливая грубые путы там, где они были натянуты на ветке. Первые путы разошлись, и пухлые белые ноги Фасция обвисли. Было ясно, что тело упадет на угли, поэтому Макрон раздвинул их калигами, прежде чем продолжить работу. Когда веревка вокруг плеч разошлась, труп упал лицом вниз, с облаком пепла.

- Переложите его на траву, - приказал Макрон, и двое ветеранов с ворчанием перевернули Фасция на спину. Его глаза были широко открыты и выпучены, что удивило Макрона. Он ожидал, что они будут крепко зажмурены, поскольку человек терпел агонию сожжения заживо. Он наклонился и развязал кляп, затем выпрямился с выражением отвращения.

- Яйца Юпитера… - пробормотал один из других ветеранов.

- Объясняет, почему они не забрали его голову, - прокомментировал Макрон.

Губы Фасция были раздвинуты. Между ними торчал усохший конец его пениса, засунутый в рот вместе с яичками до того, как кляп был завязан, чтобы удержать их на месте.

- Это наглядный урок того, как никогда не позволять себе отставать на враждебной территории, - сказал Макрон. - Теперь помогите остальным и давайте покончим с этим.

Римляне успели прокопать около метра, когда Макрон приказал им остановиться и опустить тело в могилу. Неглубокая траншея оказалась слишком узкой, чтобы вместить Фасция, и пришлось задержаться, пока ее расширяли примерно еще на половину. Ветераны поспешно засыпали его землей, обеспечив сантиметров тридцать покрова, который, как надеялся Макрон, не позволит лесным зверям раскопать и потревожить тело. Вскоре недалеко от пепелища костра появился небольшой курган, и он приказал своим людям поднять щиты и вернуться на тропу.

За время, потраченное на рытье и закапывание Фасция, солнце уже почти садилось, но света было достаточно, чтобы видеть дорогу из леса. «До того, как мы вернемся в лагерь, стемнеет», - прикинул Макрон.

Они оставили поляну позади себя и быстрым шагом вышли на тропу, стремясь поскорее оказаться подальше от этого места. С обеих сторон под кронами деревьев царила непроглядная тьма, и каждый шум действовал Макрону на нервы. Только когда они вышли на открытую местность и продолжили путь, все смогли немного расслабиться. Никто не разговаривал, калиги мягко хрустели по засохшей грязи и гальке под ногами. Кто бы ни убил Фасция, он, скорее всего, следил за ними и следовал за ними. Возможно, ждет, когда еще один отстанет и останется позади. Если это случится, решил Макрон, ему придется убить этого человека, чтобы избавить его от тех же мучений, которые выпали на долю Фасция.

Через пять километров он, наконец, увидел отблески костров