Горькая радость - Колин Маккалоу

На что же они жили? Грейс, стиснув зубы, принимала от Чарлза то немногое, что помогало ее семье выживать. От большего она решительно отказалась, несмотря на все уговоры Чарли. Взамен она отправляла Китти незатейливые домашние лакомства, до которых вряд ли бы снизошел французский повар, — сухое печенье, лимонный крем и красное, зеленое и оранжевое желе.

Нельзя сказать, что сознание Бера увязло в топком болоте жалости к себе. В этом случае Грейс, Эдда, Джек и Чарлз смогли бы его расшевелить. Но то, что происходило в его мозгу, никак не укладывалось в рамки логики, здравого смысла или мучительных переживаний. Это была в буквальном смысле сумятица бессвязных мыслей, обрывки песенок и мелодий, которые мелькали так быстро, что даже сам Бер не мог понять, в чем их смысл и как они соотносятся с его теперешней жизнью. Его представление о себе находилось в стадии распада, и когда Грей, не скрывая раздражения, кричала на него, призывая взять себя в руки, он искренне не понимал, чего она от него хочет и почему так кипятится. Витрины магазинов, перечеркнутые бумажной лентой, были для него просто картинками, а Башир Мабуд — незнакомым человеком, произносящим какие-то слова. Его угасающее сознание относилось к телу как к некой машине, которая ходила и смотрела, ходила и смотрела, выполняя тем самым свою главную функцию… Когда Бер добирался до своей скамейки в саду, он был так измотан, что в голове у него вообще не оставалось мыслей.

Несколько раз Чарлз приводил к нему семейного врача Латимеров доктора Дэйва Харпера, и Грейс всегда ждала их мнения, как приговора.

— Боюсь, что мы бессильны, — признался ей Чарлз. — Хотя его состояние не становится хуже. Последний раз мы были здесь три недели назад, и за это время Бер нисколько не изменился.

— Он пренебрегает своими обязанностями мужчины, мужа и отца, — с горечью сказала Грейс.

— Это всего лишь красивые слова, Грейс. Ругать его бесполезно, это ничего не изменит. Дорогая моя, ты такая мужественная и стойкая! Ни у кого язык не повернется упрекнуть тебя, даже если ты и поворчишь на Бера.

Чарлз потрепал ее по плечу:

— Выше голову, Грейс!

— Мы едим рыбный паштет и домашний джем, но во многих семьях вообще голодают, так что спасибо тебе за помощь, Чарли, — сказала Грейс, не терпевшая покровительственного тона, но не рискующая показывать это сейчас. — Я знаю, будь твоя воля, мы бы ели ветчину и бифштексы, но я их от тебя не приму. Я благодарна, что ты оплачиваешь счета от Башира Мабуда, но если бы у Бера не помутилось в голове, он был бы против. Мы не пиявки.

— Мне нравится твоя независимость, — искренне признался Чарлз.

— Высокомерный ублюдок, — проворчала Грейс, когда он ушел. — Весь мир страдает, а ему хоть бы что. Тоже мне, важная персона.

То же самое она повторила Эдде, которая тотчас же осадила ее, напомнив, что Чарли только что пережил смерть первенца.

— Может, твои ребята и не едят ветчины, но они здоровы, как кони, так что поубавь тон, Грейс.

По мнению раздавленной жизнью Грейс, Эдда выглядела великолепно. Им уже исполнилось двадцать пять, возраст, который по прежним меркам считался началом увядания женской привлекательности — но это было устаревшее мнение. Длинные приталенные платья, вошедшие в моду в начале 30-х годов, чрезвычайно шли Эдде, подчеркивая ее рост и стройность. Она была такая элегантная! Красный всегда был ее цветом, даже в том рискованном рыжеватом варианте, в котором она предстала перед Грейс сегодня. Платье из тонкого облегающего крепа было надето на голое тело без всяких там нижних юбок и комбинаций, но даже в таком виде Эдда ухитрялась выглядеть вполне приличной женщиной. И она отрастила волосы, густые и черные — зачем?

— Он просто становится в позу, а так вполне приличный парень, — возразила она Грейс, проведя рукой по шелковому чулку, чтобы удостовериться, что шов не съехал в сторону. — У него всегда благие намерения, просто он никак не может отделаться от своих английских замашек. Нам кажется, что он ведет себя покровительственно, а ему это и в голову не приходит. Посмотри, что он придумал для Тафтс — ты ведь за нее рада? — а ведь это все благодаря ему.

— Да, да, я просто счастлива.

Эдда опустила на стол плетеную сумку.

— Ты прекрасно знаешь, что я не занимаюсь благотворительностью, поэтому возьми все это и не обижайся, сестричка. Здесь ветчина, девонширская колбаса, бараньи отбивные и соленая рыба. Не все же вам на паштете сидеть.

Грейс вспыхнула, но сдержалась.

— Спасибо, дорогая, очень мило с твоей стороны.

Пошарив в сумке, она вытащила мясо и положила его на лед.

— Подумать только, женщина — заместитель главврача!

— Ты тоже могла бы продвинуться, если бы не бросила больницу, — безжалостно заявила Эдда. — Пол здесь ни при чем, наша Тафтс отлично справится. Чарлз поможет ей получить степень бакалавра медицины и диплом бухгалтера, так что никакие силы небесные не смогут упрекнуть ее в отсутствии образования. И пусть только кто-нибудь пикнет насчет ее пола. Не рад будет, что на свет родился.

— Ты права, — засмеялась Грейс. — Но ты и сама была бы не прочь стать заместительницей, а, Эдда?

— Да, у Барга или Гайса. Я бы хотела сменить обстановку.

— Ты все время это говоришь. А когда поедешь?

— Когда буду к этому готова.

25 октября 1930 года жители Нового Южного Уэльса отправились к урнам, чтобы выбрать новое правительство. Они проголосовали за Джека Ланга, и в результате к власти пришли лейбористы, чей премьер-министр был убежден, что программа жесткой экономии, предложенная сэром Отто Нимейером, была в корне неверной. Джек Ланг намеревался увеличить государственные расходы и дать работу максимальному количеству людей. Неожиданно возобновилось строительство сиднейского моста и подземки. Ланг был категорически против выплаты процентов по государственным займам штата, пока австралийцы находились в столь бедственном положении, причем именно из-за этих долгов.

Даже постоянно взвинченная Грейс забывала о своих невзгодах, когда углублялась в газеты, которые ежедневно оставлял для нее Башир Мабуд, комментируя прочитанное ни на что не реагирующему Беру, когда он сидел на скамейке после своей ежедневной прогулки.

— Джек Ланг совершенно прав, — заявила она незадолго до Рождества, махнув газетой в сторону Бера. — Посмотри на Корунду! Почти у всех есть работа, а значит, депрессия коснулась нас значительно меньше, чем всех остальных. И все благодаря строительству новой больницы! Милый мой Бер, тебе не повезло, что ты работал в сфере, которая пострадала больше всего. А потом ты посчитал ниже своего достоинства брать пособие за работу, которую ты не в состоянии выполнять. А вот другие не стесняются это делать!

Он, как обычно, не ответил. Вряд ли он вообще слушал жену или сознавал, что она сидит рядом и, шелестя газетой, говорит, говорит, говорит…

Покончив с первыми двумя страницами «Корунда пост», ежедневной газеты с большими претензиями, Грейс стала читать третью, гораздо более занимательную.