Дитя Всех святых. Перстень со львом - Жан-Франсуа Намьяс

— Это вы отправитесь с моим господином, а биться буду я.

Ариетта покачала головой:

— Нет. Тебя убьют после турнира.

— А вас — во время него!

— Не спорь. Такова моя воля, такова моя судьба. Делай, что тебе говорят!

Ариетта подняла с земли часть доспеха, наручень, и неловко попыталась его приладить. Туссен сдался. Время поджимало, да и с этой неукротимой волей он ничего поделать не мог. Приходилось подчиниться.

— Погодите! Следует начать с подкольчужника.

Он снял с Франсуа льняную рубаху, и блестящее зеленое платье скрылось под грубой, тусклой тканью. Затем Туссен надел кольчужные части: обержон — тунику до пояса, и браконьеру — короткую юбку. Во внешности Ариетты, которая мало-помалу облекалась в железо, появилось что-то сверхъестественное…

Трудности начались с жесткими коваными частями. Не то чтобы Ариетта была очень маленькая, но поножи и наручи, сработанные по мужским меркам, подогнать оказалось труднее всего. Броня, закрывающая грудь и спину, тоже опускалась слишком низко, хотя это было уже не самое страшное. Наконец, Туссен надел на нее шлем, и рыжая шевелюра исчезла. Только зеленые глаза да лицо с дерзкими чертами оставались видны из-под поднятого забрала. Туссену вдруг почудилось, что перед ним статуя самой любви. Это его так потрясло, что он преклонил колени.

Издалека донесся зов труб. Ариетта сделала оруженосцу знак подняться.

— Поторопись! Помоги мне сесть на коня и подай копье!

С грехом пополам Ариетта выбралась из палатки. Туссен подсадил ее в седло и протянул ей оружие. Доканчивая последние приготовления, он торопливо давал советы:

— Не пытайтесь вступить в схватку и вышибать своего противника из седла. Вам это все равно не удастся. Будет чудом, если вы сами не окажетесь задеты. Но ни в коем случае не в голову! Вы слышите меня? Берегите голову! Думайте только об этом. Глаз не спускайте с копья противника и следите за тем, чтобы оно никак не коснулось вашего шлема…

Рыцари вокруг них двинулись к ристалищу. Ариетта сделала знак, что все поняла, и опустила забрало. Туссен поспешно сказал:

— Храни вас Бог!

— А ты храни мое сокровище! Доверяю его тебе!

***

Иоанн Добрый был тонкий ценитель. Ничто не могло сравниться с ночным турниром. Два ряда факелов, установленных с каждой стороны ристалища, придавали какой-то колдовской вид всему: доспехам, копьям, лошадиным попонам. В неровном свете рыцари, гуськом двигавшиеся к королевской трибуне, попеременно выныривали из тьмы на свет, словно появляясь из потустороннего мира, чтобы мгновением позже снова в него погрузиться. Стояла исключительно хорошая погода, и на небе блистали все звезды.

Один за другим соревнующиеся подъезжали представиться обоим государям. Труднее всего Ариетте было рассмотреть что-либо сквозь забрало, отверстия которого не совпадали с ее глазами. К счастью, конь сам следовал за тем, что шел впереди, и вот так она оказалась, наконец, перед Иоанном Добрым и Эдуардом III. Настал роковой момент. С великим трудом она наклонила свое копье и сказала грубым голосом:

— Кланяюсь вашим величествам…

Шлем с наглухо закрытым забралом исказил ее голос до неузнаваемости. Его вполне можно было принять и за мужской. Король Эдуард, как организатор турнира, ответил на приветствие.

— Кто вы, рыцарь? Француз или англичанин?

— Я Франсуа де Вивре, французский рыцарь.

— Почему вы прячете лицо? Поднимите забрало!

— Государь, я дал обет не открывать моего лица, пока вновь не стану свободным.

Казалось, Эдуарда III устроил такой ответ. Во всяком случае, он больше не настаивал.

— Хорошо, сир де Вивре. Выберите себе даму.

Ариетта даже опешила от неожиданности. Она подумала обо всем, кроме этого. В дрожащем свете факелов она едва различала благородных дам, которые ожидали этой чести. Дело принимало забавный, а в чем-то и скандальный оборот. Сейчас-то никто ни о чем не догадывается, но потом, когда истина выплывет наружу, как объяснить, что была выбрана именно та, а не другая? И Ариетта де Сенклер улыбнулась.

Среди публики произошло волнение. Вместо того чтобы удалиться, как другие, на поиски своей дамы, рыцарь остался на месте и опустил свое копье как раз меж двух королей. Что бы это значило? Эдуард сделал жест, выражающий нетерпение, потом обернулся: копье указывало на ту, что сидела у него за спиной, — на его мать, Изабеллу Французскую. Король увидел, как Мадам улыбнулась и приветливо взмахнула рукой. Он тоже улыбнулся.

— Дерзкий выбор, но я вижу, что принят он благосклонно. Поезжайте, рыцарь, и пусть вас сопровождают также и мои добрые пожелания!

Жребий благоприятствовал Ариетте де Сенклер. Ее схватка была названа в числе последних, поэтому, когда она выехала на ристалище, прошло уже около часа с тех пор, как она рассталась с Туссеном. Видела она по-прежнему плохо. Пришлось слугам, приставленным к барьеру, взять ее коня под уздцы и направить в нужную сторону. Сразу же после этого зазвучали трубы, и соперники помчались навстречу друг другу.

Во время этой скачки вслепую, почти не управляя конем, Ариетта согласно предостережению Туссена думала только об одном: избежать удара в голову. А копье противника было, как ей показалось, именно на этом опасном уровне. Перед самым ударом она отклонилась, насколько могла, в противоположную сторону и почувствовала чудовищный толчок, сопровожденный острой болью.

На трибунах видели, как французский боец, прежде чем упасть, вспорхнул, словно перышко. Эдуард III иронически улыбнулся, обращаясь к своему гостю:

— Вам не кажется, что французские рыцари несколько легковаты, дорогой кузен?

Иоанн Добрый поморщился и ничего не ответил.

Тем временем ристалищная прислуга кинулась подбирать тело поверженного рыцаря. Не переставая удивляться отсутствию оруженосца, его отнесли в палатку. А поскольку оруженосец так и не объявился, слуги, хоть это было и не их дело, затеяли снимать с побежденного доспехи, чтобы установить, в каком он состоянии. Один из них снял шлем. Хлынули волной рыжие волосы и открылись зеленые глаза. Слуга вскрикнул, и все скопом побежали за гербовым королем.

Гербовый король, он же старшина герольдов, был лицом весьма важным, избираемым непременно из среды доброй старинной знати. По ходу турнира ему доверяли безграничную власть. Войдя в палатку и узрев невероятное, он впал в ярость:

— Кто вы такая? И куда подевался тот, кто вместо вас должен быть в этих доспехах?

— Я Ариетта де Сенклер, нареченная сира де Вивре. А сам он совершил побег, как того требует честь от каждого рыцаря.

Гербовый король чуть не задохнулся.

— Значит, это честь потребовала от него послать биться вместо себя женщину? Как только мы разыщем этого негодяя, он будет повешен на первом же суку и останется там до тех пор, пока вороны не склюют последний кусок мяса на его костях! Щит с его гербом будет прилюдно расколот, а сам я лично буду ходатайствовать перед королем Франции, чтобы его замок был срыт до основания, а род навеки изгнан из страны!