Черная роза - Кристина Скай

Матерь Божья, да она настоящий огонь, воспламеняющий его всего! Даже сейчас, когда их поцелуй длился всего несколько секунд, француз понял, что ему никогда не надоест эта женщина.

Неожиданно все бешеное напряжение последних недель прорвалось в нем неистовой волной страсти. В порыве чувств он гладил ее, ласкал языком, покусывал. С каждой секундой он жаждал большего, пока ему не стало казаться, что он утопает в сладости ее отдающего ромом рта, ее пахнущей лавандой и морской солью кожи.

Суровый капитан «Либерте» встретил шторм во всеоружии, чувствуя, как на него бешеными волнами накатывает желание.

О да, она станет его женщиной. Чего бы это ему ни стоило, он добьется своего. И когда время наконец подоспеет, обладание будет полным и неистовым.

Теперь и навсегда.

Всюду темнота. Она задыхалась от ужаса. И все же…

Что-то жесткое и колючее оцарапало щеку Тэсс, и вдруг ее губы погрузились в огонь. Она судорожно всхлипнула, отчаянно сопротивляясь овладевшему ею безумию. Жалобно застонав, она приготовилась к злобным укусам крошечных челюстей, конвульсивно сжимая и разжимая ладони. Вместо этого ее пальцы наткнулись на напряженные мускулы.

«Опять сны, — прошептал равнодушный голос. — Однако этот сон опаснее прочих».

Нахмурившись, Тэсс прижала дрожащую руку к горящей щеке. И поняла, что ее боль вызвана прикосновением мужской бороды, а не крошечных кусачих ночных существ.

Сон? В таком случае очень приятный!

И снова неистовый, темный огонь опалил ее губы, заставив затрепетать — не от боли и даже не от страха, но от непонятной жажды.

Глубоко в ней проснулся ответный огонь. Ее мышцы напряглись; она ощутила тяжесть и легкость в одно и то же время. Пустота внутри ее переросла в нестерпимую боль.

— Ос-становитесь, — прохрипела она, опасаясь этой выплеснутой на нее бури, опасаясь остроты чувств, тогда как ее жизненный опыт учил, что всякое наслаждение несет в себе боль.

Неожиданно для себя Тэсс вспомнила о мужчине, ставшем ее первой любовью и разбившем всякую надежду на счастье. Его поцелуи тоже заставляли ее испытывать жажду и боль. И все же в конце концов эта страсть не принесла ничего, кроме мучений.

Нет, она ни за что не должна поддаваться!

— Какая ты холодная, — прошептал француз, касаясь пышной бородой ее губ, — но это ненадолго, малышка. — Его большие пальцы начали расстегивать пуговицы на ее влажной рубашке.

Тэсс стало трудно дышать, когда она поняла, что сны отступили и превратились в незнакомца с жадными руками. Поняв его намерение, она отпрянула, напрягаясь в его объятиях.

Андре лишь притянул ее ближе.

— Тише, сердце мое. Падриг привез тонкие шелка и бархат, и я увижу тебя одетой в платья синего и малинового цвета, а не в эти промокшие бриджи. — Говоря, Андре продолжал успокаивающе поглаживать ее сильными пальцами, зачаровывая дрожащее тело.

Со слабым шорохом холодная, мокрая рубашка соскользнула с плеч Тэсс. Прохладный воздух овевал обнаженную кожу; ее охватила паника. Как она могла? Это стыдно! Какое-то безумие!

— Перестаньте! Не надо…

Он заглушил ее протесты неистовым жаром рта. На этот раз его прикосновение уже не было мягким. Теперь он не просил, не уговаривал, а глубоко проник в ее рот языком, горяча ее неуемным желанием, опаляя жаром своей страсти.

Снаружи выл ветер, надувая паруса, поливая палубу соленым душем.

Или, быть может, это взлетало и падало сердце Тэсс?

Ее охватил ужас, когда она поняла, что окружавшие ее сердце каменные стены задрожали и пошатнулись.

«Неужели это происходит на самом деле?» — исступленно думала она. И как ей успокоить бешено стучащее сердце, когда он прикасается к ней вот так, когда ее тело становится чужим и безрассудным, жаждущим сладкой муки?

— Теней больше не будет. Только огонь и буря страсти, любовь моя, — хрипло шептал мужчина рядом с ней, лаская губами ее пухлые губы, бархатистую мочку уха, пульсирующую на шее жилку. — Ничто другое не имеет значения. Для нас нет прошлого и не будет будущего, только это сладкое, беззаботное «сейчас». Раздели его со мной.

Его дыхание было горячим, приятно припахивающим ромом. Его пальцы, выписывавшие волнующие узоры на ее чувствительной коже, были твердыми и уверенными. Тэсс понимала, что он абсолютно точно знает, чего хочет. А она…

Она отдалась на волю волн, как потерявший управление корабль.

Всхлипнув, Тэсс попыталась оттолкнуть его, упираясь в поросшую волосами грудь. Она отчаянно стремилась разобраться в своих чувствах, призвать всю свою волю, чтобы отказать ему.

Однако капитан «Либерте» проигнорировал ее усилия. Сжав ладонями голые плечи Тэсс, он стал осыпать мелкими поцелуями ее шею и ключицы. И застонал, почувствовав, как ее кожа разогревается под его губами.

— Гори для меня, малышка. Я так долго ждал… — Он опускался все ниже и ниже, волнуя и мучая ее волшебными прикосновениями. Его борода защекотала выпуклость ее груди, отчего по телу Тэсс пробежала сладкая дрожь.

— Боже милостивый, Андре, вы должны остановиться! Я… я ничего не соображаю, когда вы так до меня дотрагиваетесь!

— А может быть, и не надо ни о чем думать, малышка, — скороговоркой пробормотал капитан. — Может быть, сейчас достаточно только чувствовать. Чувствовать это и еще нечто большее. Хотя для меня, — хрипло пробормотал он, — это уже почти непереносимо.

Краска бросилась Тэсс в лицо, когда до нее дошел смысл его слов, ибо в ее бедро уперся его восставший жезл. Капитан сумрачно засмеялся и провел пальцем по ее горячей щеке.

— Ты краснеешь, англичанка. И это делает тебя неописуемо красивой.

Пораженная грубоватой нежностью, прозвучавшей в его голосе, Тэсс подняла голову в отчаянном желании увидеть его лицо. И в это мгновение ей открылся совершенно новый мир чувств.

Ослепнув, она начала познавать оттенки темноты. Незрячая, она училась управлять новыми, необычайно тонкими способами чувствования.

Это был первый урок, который преподал ей француз. Благодаря ему Тэсс ощутила в себе безрассудство, желание испытать другие вещи, которые он мог ей предложить.

— Андре, — хрипло произнесла Тэсс, не догадываясь, что раскрыла свои мысли. Наклонив голову, она случайно коснулась губами его шеи.

Андре вздрогнул. Тэсс ощутила рокот в его широкой груди, когда он застонал. Сначала она сжалась, ошеломленная его мгновенным откликом, потом улыбнулась, взволнованная мыслью о своей власти над ним.

Андре глубоко запустил пальцы в ее волосы, откидывая ей голову назад и приподнимая ее лицо, чтобы повнимательнее вглядеться в него.

— Итак, моя боль забавляет тебя, правда? — Он сильнее сжал пальцы и пробормотал грубое ругательство. — Ты способная ученица, чайка. Я думаю, чересчур способная. — Он пошевелился, и она почувствовала, как он отодвигается от нее.