Черная роза - Кристина Скай

— Да, надо, во имя всего святого! — Гортанный голос Падрига был резким от гнева. — Но Андре велел мне остаться, и я останусь, — пробурчал он. — Если только…

— Если только что?

— Если только не пообещаете, что не убежите снова. Тэсс в напряженной тишине взвешивала его предложение, зная почему-то, что бретонец доверяет ее слову. Оставь она его в каюте, все они могут погибнуть. Тэсс глубоко вздохнула.

— Хорошо, обещаю. Только… — ее пальцы беспокойно теребили холодные простыни, — не запирайте меня.

— Вы даете слово? Клянетесь Богом?

— Да.

— Тогда нет нужды в замках, — просто сказал первый помощник.

Тэсс заморгала, услышав звук наливаемой в стакан жидкости.

— Хотя сомневаюсь, что вы последуете моему совету, — продолжал первый помощник «Либерте», — я поставил на стол рядом с вами кувшин сидра святого Бриока и наполненный стакан. Он немного согреет вас. Вы нигде больше не попробуете такого сладкого напитка, вобравшего в себя все солнце, чайка.

— С-спасибо, — произнесла Тэсс, зная, что не сможет выпить, что сидр покажется ей на вкус кислым и горьким.

— Поверни против ветра, ле Фюр! Должен сказать, что самое опасное позади. Теперь не отклоняйся от курса до самого Морбиана. — Андре устало провел рукой по виску, отводя с лица темные влажные пряди.

Дьявол, как он выложился! И окончательно замерз в насквозь промокшей одежде. «Но нам это удалось!» — с ликованием думал он. Черные зубы рифов Кессана и его скалы остались позади.

Направляясь к приземистому жилистому ле Фюру, чтобы сменить его у штурвала, Андре заметил огромную фигуру первого помощника, стоящего у основания грот-мачты и разъясняющего двум матросам, как правильно укорачивать парус брам-стеньги. С губ Андре сорвалось грубое ругательство.

— Какого дьявола ты здесь делаешь, ле Бра? — Капитан сразу же зашагал к трапу. — Я велел тебе оставаться внизу с ней!

Лицо Падрига потемнело; только невероятным усилием воли ему удалось сдержать свой гнев.

— Я был нужен здесь, капитан. Женщина дала слово, что больше не сбежит. Я посчитал, что этого достаточно…

— Ну так ты ошибаешься, черт тебя побери!

С сумрачным лицом Андре прогрохотал мимо насупленного первого помощника, чувствуя на себе холодное дуновение страха. Она всегда спала при свече; он часто видел это, стоя в тени под ее окном у «Ангела». Как он мог забыть об этом? Особенно теперь, когда она заточена в мир безжалостных призраков.

Андре спустился по узким ступеням. Позади него Падриг отпустил хриплое проклятие, но Андре даже не услышал этого, стремясь поскорее достичь каюты в конце коридора.

Он распахнул дверь онемевшими пальцами.

— Малышка, — прошептал он с потемневшими глазами. — Ради всего святого, что я наделал?

Она сидела, напряженно прижавшись к стене, с искаженным от страха и боли лицом. По ее мертвенно-бледным щекам струились слезы; губы были искусаны в кровь в попытке сдержать крик.

Но страшнее всего были ее глаза. Огромные и застывшие, они слепо уставились в пустое пространство — темные колодцы, отражавшие безграничную боль.

— Матерь Божья, — выдохнул первый помощник, входя в комнату вслед за Андре.

— Рому, Падриг! — быстро приказал капитан. — И принеси мне тот ящик из нашего последнего похода. — Приближаясь к пленнице, бородатый француз испытал минутный страх. Страх, превосходящий тот, что был ему знаком в бушующем море. — Я здесь, малышка, — медленно прошептал он. — Ты больше не одна.

С напряженным лицом Андре прикоснулся к ее согнутым коленям, прижатым к груди.

Что, если она не ответит? Что, если он пришел слишком поздно?

— Поговори со мной, чайка, — настойчиво просил он, переходя на беглый французский. — Расскажи мне, что ты видишь в темноте. Когда рассказываешь, грезы иногда теряют силу.

Ему показалось, что тонкая фигурка слегка вздрогнула.

— Ну же, маленькая тигрица, как ты дерешься? — безжалостно настаивал он. — Да, я хочу, чтобы ты сейчас дралась. Кричи на меня! Можешь даже ругаться и кусаться! Все, что угодно, только не это, ибо передо мной не та женщина, которую я вытащил из моря.

Она снова содрогнулась. С потемневшим от тревоги лицом Андре присел на кровать; обняв ее за плечи сильными руками, он прижал ее к груди. Тэсс ничего не говорила. Ее сцепленные пальцы неподвижно лежали на коленях.

Они все еще сидели так, когда через несколько минут вернулся Падриг с кувшином рома. Андре без слова влил немного огненной жидкости в сжатый рот Тэсс.

Она закашлялась и попыталась отвернуть голову.

— Давай, выпей за меня, сердце мое. Это согреет тебя и принесет немного света в душную темноту. — Андре снова поднес стакан к губам Тэсс. На этот раз, когда она попыталась увернуться, он взял ее лицо и держал, пока она не проглотила огненную жидкость.

Ее глаза на мгновение закрылись, а когда открылись снова, в их серо-зеленой глубине бушевала ярость.

Капитан «Либерте» почувствовал внезапное облегчение. Это было по крайней мере начало. Ему бы сейчас еще немного разозлить ее…

— Ну же, чайка, ты пренебрегаешь хорошим ромом, и я не допущу этого — ведь мне и моей команде стоило большого труда добыть его. — Зажав пальцами холодные щеки Тэсс, он заставил ее сделать еще один глоток. — Выпей все!

Она силилась оттолкнуть его дрожащими пальцами. Сжав правую руку в кулак, Тэсс бешено размахнулась. К своей досаде, Андре обнаружил, что удар достиг цели, когда челюсть его пронзила боль.

— Дьявол! — прохрипел он, уворачиваясь. — Во имя всего святого!

— Отп-пустите меня! Я не сделаю этого, слышите? Ни за что! — Теперь она сопротивлялась всерьез; глаза ее стали огромными от страха.

На скулах Андре заиграли желваки, когда он стал вглядываться в ее белое заплаканное лицо и невидящие измученные глаза. «Да простят меня небеса», — подумал суровый моряк, протягивая руку к кувшину с ромом. Только на этот раз он собирался пить сам.

Андре быстро наклонил кувшин, делая большие глотки, пытаясь забыть темный ужас, увиденный им в слепых глазах его пленницы.

— Рома больше не будет, чайка, это я тебе обещаю, — Он накрыл длинными пальцами ее ладони и прижал их к груди. — И не будет больше снов в темноте, пока я здесь, сердце мое. Со мной ты узнаешь лишь свет звезд и полдневного солнца. Не будет больше теней. Только это…

Андре хрипло и прерывисто задышал, протягивая к ней губы, силясь умерить свою необузданную поспешность, свое неистовое отчаяние. Его преследовала мысль о том, что три раза он чуть не потерял ее — два раза из-за ветра и волн и последний раз из-за чего-то более страшного.

И вот он ощутил жадным языком горячий шелк ее губ и совсем потерял голову. Застонав, он приник ртом к ее губам, чтобы хорошенько распробовать ее, чувствуя, что его как будто швырнули в бушующее море.