Единственная и неповторимая - Шейн Уотсон

У него за спиной послышался громкий удар и звук покатившегося по полу спальни тяжелого предмета.

— Давай садись на самолет и вали отсюда, мне плевать! — завизжала Аманда через закрытую дверь. Потом все стихло.

Николас пережидал, стоя в полумраке на верху лестницы, тяжело дыша и засунув руки под мышки.

— Эй, — сказала Аманда через несколько минут.

— Дорогая? — Николас робко прошаркал к двери.

— Сделай так, чтобы ты был на вечеринке. — Голос Аманды звучал хрипло. — Я не хочу, чтобы Девина наслаждалась, видя, что на моем собственном празднике рядом со мной нет мужчины. Даже если ты на самом деле не мужчина, а ублюдок.

Джеки вернулась к лестнице, сжимая в руках диктофон. Спустившись вниз, уставилась в огромное зеркало и медитировала перед ним, пока один из гостей «Блюграсса» легким толчком не вывел ее из оцепенения.

— Мы перешли в зал, — сказал он, — там все танцуют. Слушай, а ты, случаем, не с Саймоном Бестом?

Джеки повернулась, чтобы посмотреть на говорившего. Ей хотелось, чтобы ее оставили одну, но он был слишком пьян и считал себя достаточно знаменитым, чтобы замечать что-либо, кроме себя.

— Мы вместе учились в школе, — сказал он, у него немного тряслись ноги, — правда, суперпарень? Он и правда весьма талантливый. Не подскажешь, где он сейчас? Было бы здорово с ним увидеться.

— Он наверху, — ответила Джеки, — нюхает кокаин с голой близняшкой Броди.

Мужчина открыл рот, потом затрясся от хохота, понимающе кивая.

— Меня это не удивляет! — воскликнул он. — Ну дает, Саймон! А не желаешь ли потанцевать, пока его ждешь?

Танец состоял в том, что Джеки равнодушно раскачивалась, а мужчина прыгал и крутился перед ней как марионетка. Изредка их глаза случайно встречались, она слегка улыбалась ему, он кивал в ответ, а потом начинал еще сильнее биться на месте, словно человек, который во время тренировки в спортзале заметил своего босса и пытается произвести на него впечатление. В какой-то момент Джеки почудилось, что он собирается ее ударить, отчаявшись заставить танцевать как следует, но оказалось, это лишь составная часть его безумных движений.

— Это было просто супер, — сказал он, как только музыка поменялась. — Ну… э-э-э… принести тебе чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо, — ответила Джеки, — но вы не могли бы позвать мне Сэма, Сэма Кертиса? Мне надо кое-что ему сказать.

— Ну? — Джеки вжалась в угол дивана на краю танцпола. Сэм постоял над ней, а потом сел рядом. — Я думал, ты напрашиваешься потанцевать, — сказал он.

— Что-то не хочется, — ответила Джеки. Ее хриплый голос был едва различим в шуме.

— Ну… — он наклонился вперед, уперев локти в колени, — вообще-то я подумывал скорее не о танце, а о долгом крепком объятии, которое как-то тебя подбодрит.

Джеки не шевелилась. Она знала, что если пошевелится, то расплачется, а потому сжала руки на коленях и изо всех сил закусила губу.

Сэм потер штанину раз или два, а потом уставился в потолок.

— Пойдем, — сказал он, — пойдем потанцуем, тебе станет легче.

Он взял ее за руки и мягко поднял на ноги. Они неуклюже топтались на месте пару секунд, шаркая под музыку, потом он обнял ее, и Джеки опустила голову ему на плечо. Прошло несколько минут, прежде чем она заговорила.

— Я все так напутала, — начала она дрожащим голосом, как будто ее трясло изнутри. — Сэм, ты и представить себе не можешь, как я ошиблась. Там, наверху, в моей кровати девушка, и Саймон нюхает с ее кожи кокаин. Но дело не в этом… — Она резко покачала головой, словно отвергая его объятия. — Я даже не потому чувствую себя такой дурой. Это все вместе… просто я так цеплялась за это… за эту мысль, что есть кто-то, есть человек… А он на самом деле не существует! Он даже не помнит… ничего. — Она всхлипывала, неуклюже вытирая нос тыльной стороной ладони. — Как будто ничего никогда не было настоящим. И ты знал это. Почему же я не знала? Почему не видела?

— Мне жаль, — сказал Сэм, — мне правда очень жаль.

— Нет! Я не хочу, чтобы ты жалел. Это хорошо. Честно. Мне это было необходимо, просто… Я… У меня была масса возможностей увидеть то, что лежало на поверхности, а теперь слишком поздно. У всех остальных есть своя жизнь, они нашли то, что хотели, а у меня ничего нет. Потому что весь мой мир был… выдуманным.

Он сильнее сжал руки у нее за спиной, и она уткнулась в него как ребенок, закрыла глаза, и соленые слезы потекли по ее щекам, в то время как они оба в унисон перебирали ногами.

— У тебя есть я, Джеки, — прошептал Сэм, — я настоящий.

Она открыла глаза и подняла голову, чтобы посмотреть на него. Он улыбнулся и откинул мокрую прядь волос с ее щеки. Джеки вздрогнула, как будто кто-то кольнул ее между лопаток.

— Нет, Сэм, — сказала она, отстраняясь от него, — больше ты не будешь нянчиться со мной. Ты действительно прав насчет того, что вы все были моей страховкой. А я вела себя как эгоистичная скотина. Но все, хватит. — Мягко высвободившись из объятий, она весело похлопала его по руке, показывая, что она в норме. — У тебя своя жизнь и… и то, что происходит, просто здорово. Я действительно очень за тебя рада. — Ее губы слегка задрожали, и Джеки приложила ладонь к глазам, а потом улыбнулась так весело, как только могла. — Прости.

Сэм покачал головой:

— Не надо.

— Друзья? — Она сделала шаг назад.

— Конечно… — Он остановился и улыбнулся такой же нарочито веселой улыбкой, как она. — Всегда… О, — кивнул он в сторону танцпола, — похоже, у Маркуса Рейвена к тебе срочное дело.

Джеки посмотрела туда, куда указывал Сэм. Маркус подпрыгивал, показывая на свои часы, и что-то говорил.

— Ох, интервью! — Джеки схватилась за голову. — Диктофон! — Она повернулась. Диктофон все еще лежал на месте, втиснутый в щель у спинки дивана. — Мне пора. Он ждет уже тысячу лет. Еще раз спасибо. — Она обхватила Сэма за шею и крепко поцеловала в щеку. Она видела, как он покраснел.

— Эндрю? Привет. Это Ник.

— Привет, все нормально? Как дела? — Эндрю остановился. — Тебя как-то странно слышно.

— Я в саду. В Уилтшире.

— А, понятно. Все в порядке?

— Э, ну… не совсем. Аманда слегка…

— Видел ее по телевизору, кстати, выглядела она просто отлично! Слегка что?

— Сошла с ума.

— Ты о чем? — Николас слышал, как Эндрю переключает каналы.

— Я серьезно, Эндрю. Ты знаешь, эти препараты, которые она принимает, ну, она… Я никогда ее такой не видел. Да я никого никогда таким не видел, даже Линду Блер перед тем, как они послали за изгоняющим дьявола.

— Что она делает?

— Кричит что-то странное и бросается вещами… Кричит, что я свинья и использую ее, и думаю, что у нее плохие ноги и нет… таинственности, вроде так. Очень трудно вообще найти в этом какой-то смысл… что-то про «еще до того, как мы поженились». И куча ругательств.