Сияющая цитадель - Дэвид Эддингс

— Мне тоже так кажется. Итайн хотя бы догадывается, ктоименно?

— Нет. Стирики много столетий оказывали услугитамульцам — так же, как Эозийской церкви. Они старательно ввели в тамульскуюисторию свою версию того, что случилось. Судя по тому, что сказал нам вчераКедон, дэльфы с той же целью проникли в Материонский университет и создали втамульской культуре дэльфийскую литературу. Теперь события десятитысячелетнейдавности погребены под толстым слоем мифов и легенд, и, поскольку стирики идэльфы так долго и успешно мутили воду с двух сторон, истина, скорее всего, уженикогда не всплывет на поверхность. — Спархок слабо усмехнулся. — Неуверен, насколько это важно, но стирики старались обработать историков, адэльфы обратили свои усилия на поэтов. Любопытный контраст, не правда ли?

— Афраэль должна знать правду.

— Наверное, но она ее не скажет. Я знаю ее достаточнохорошо, чтобы почувствовать, что молчит она намеренно. Вряд ли ей хочется,чтобы мы знали, кто именно во всем виноват. Не знаю уж, по какой причине, ноона не желает, чтобы мы принимали чью-то сторону, и это ставит нас в довольнотрудное положение. Сомневаюсь, чтобы мы могли найти истинную причину этойвзаимной ненависти — да и так ли уж это нужно? Вряд ли ее знают даже Сефренияили анари. За их спиной четыреста поколений истерической ненависти — и этогодовольно, чтобы их предрассудки стали тверже камня. Наша проблема в том, чтодэльфы могут задержать нас здесь настолько, насколько им заблагорассудится.Если мы попытаемся уехать, они попросту развернут нас и направят назад, так чторано или поздно нам придется вступить с ними в переговоры. Мы все любимСефрению, но, если нам доведется прийти к согласию с дэльфами, она взорвется.

— Да, это я уже понял. Что же мне делать, Спархок? Яистекаю кровью, едва она порежет палец.

— Солги ей, — пожал плечами Спархок.

— Спархок!

— Не стоит делать этого чересчур явно, но все времяподчеркивай, что при всей своей нейтральности склоняешься на ее сторону. Явладею Беллиомом, значит и переговоры с Кедоном вести мне. Формально в этомделе главный — я. Извини, Вэнион, но это так. Я, а не ты, буду говорить сКедоном. Бросай на меня неприязненные взгляды и время от времени возражай.Сефрения ведет себя нелогично, а потому все наши друзья, как и пристало добрымэленийцам, обратятся против нее. Не оставляй ее в одиночестве. Ты самый близкийей человек, и, если ты тоже окажешься не на ее стороне, это разобьет ейсердце. — Спархок мрачновато усмехнулся. — Впрочем, я сочту личнойуслугой, если ты помешаешь ей в разгар переговоров превратить меня в лягушку.

— Вернемся немного назад, почтенный анари, —предложил Спархок, когда они снова собрались в большом зале. — Я хочуточно знать, во что мне предстоит ввязаться. Я не намерен сделать ничего, чтопричинило бы вред стирикам. Порой они бывают несносны, но все же мы ихполюбили. — Он улыбнулся Сефрении, надеясь смягчить еенедовольство. — Вчера ты говорил о некоем путешествии. Мне почему-токажется, что нам следует обсудить его подробнее. Что это за путешествие?

— Мы изменяемся, Анакха. Когда весь мир обратилсяпротив нас, мы воззвали к Эдемусу и просили его защитить нас.

— Эдемус — ваш бог? Анари кивнул.

— До войны с киргаями мы были мирным, неискушенным,словно дети, народом, и Эдемус жил среди нас, разделяя наши безыскусные радостии недолгие печали. Во всем мире не было народа столь неприспособленного квойне, как мы. — Старик взглянул на Сефрению. — Я не стану оскорблятьтвою наставницу, повествуя истину о том, что сделало нас изгоями.

— Эта истина известна всем, — жестко сказала Сефрения.

— Да, это так, однако твоя истина отлична от нашей. Тыполагаешь, что произошло одно, мы полагаем, что случилось нечто иное. Но это,Сефрения из Илары, наше с тобою дело, и оно не касается эленийцев. Какова бы нибыла причина, Анакха, дэльфы оказались изгоями, и весь мир обратился противнас. Тогда, как я уже говорил, мы воззвали к Эдемусу, и он ответил на нашимольбы, наложив на нас проклятие.

— У вашего Эдемуса довольно странная манера проявлятьсвои теплые чувства, — заметил Улаф.

— Только этим мог он защитить нас, сэр рыцарь. Мы невоинственны и не владеем оружием, которым иные люди лишают друг друга жизни, апосему Эдемус проклял нас, дабы само наше прикосновение стало оружием. Оченьскоро люди узнали, что одно касание наших рук несет с собою гибель.

— Почему же я еще жив, Кедон? — спросилКелтэн. — В последние дни я все время помогал Ксанетии то усесться вседло, то спешиться, и меня ее прикосновение не убило.

— Мы научились сдерживать силу проклятия, сэр рыцарь.Таков был замысел Эдемуса, когда воздел он руку свою над нашим озером.

— Озером? Анари кивнул.

— Эдемус, не мог перенести и мысли о том, чтобыналожить проклятие на нас самих, а посему проклял он наше озеро. Иногоисточника воды у нас нет, и мы принуждены пить из него. Когда впервые пришли мыв эту долину, разум Эдемуса был таким же незамутненно-детским, как у нас. Возорстве своем сделал он так, чтобы воды озера светились, и свет сей наполняети нас. Мы утоляем жажду из озера, и воды его проникают в наши тела. В любвисвоей сделал нас Эдемус похожими на богов. То было безвредное развлечение, и мыскоро простили ему то, что он так переменил нас.

Когда же мир обратился против нас, проклял Эдемус озеро, иводы его, измененные этим проклятием, изменили и нас. Гибельное прикосновение,что отвращает наших врагов, однако лишь малая часть замысла нашего бога.Обстоятельства отделили нас от мира, а намерение Эдемуса в том, чтобы увестинас еще дальше. Мы изменяемся, друзья мои. Тела наши иные, нежели у всех людей,то же можно сказать о наших душах. Мы не такие, какими были прежде, и не такие,как вы. С каждым поколением неизбежная эта непохожесть все набирает силу.Ксанетия, милая нежная Ксанетия, превосходит меня настолько, что я не в силах ипостичь всю силу ее духа. В свое время, мнится мне, станет она равной самимбогам, а то и превзойдет их.

— И тогда вы вытесните нас! — бросилаСефрения. — Так же, как тролли когда-то вытеснили древних людей, а людисейчас вытесняют троллей, так вы, презренные дэльфы, станете нашимиповелителями, оттеснив наших истинных богов, и загоните нас в бесплодныепустоши, а сами будете наслаждаться земными плодами. Именно так векамиобращались с нами, стириками, эленийцы, и мы хорошо знаем, что это такое. Вамне так легко будет покорить нас, Кедон, и мы не станем поклоняться вам ипресмыкаться у ваших ног, точно побитые собаки.