Сияющая цитадель - Дэвид Эддингс

Ему было не по себе. Хотя Ксанетия была далеко не такискусна, как Афраэль, было ясно, что она плутует с временем и расстоянием также, как проделывала это Богиня-Дитя. Если бы она сохранила иллюзию пасмурногонеба, он бы ничего не заметил, но положение солнца недвусмысленно ясноуказывало на пропуски в его восприятии времени. Как правило, солнце катится, ане прыгает по небу. Тревожило Спархока не то, что Ксанетия проделывает это нелучшим образом, а то, что она вообще на такое способна. Спархоку приходилось находу пересматривать давно сложившееся мнение. Видимо, способность «играть» современем не была исключительно привилегией богов. Довольно отрывочные рассказыИтайна о дэльфах, видимо, все же содержали в себе некоторую толику правды.Дэльфийская магия и впрямь существовала и, насколько мог определить Спархок,проникала в такие области, куда стирики не могли или не желали соваться.

Он держался настороже, но о своих наблюдениях друзьям ничегоне сказал.

И вот чудным осенним вечером, когда птицы копошились и соннобормотали в гнездах, а свечение сумерек окрасило горы в лиловый цвет, онивыехали на узкую горную каменистую дорогу, что вилась вокруг огромных валунов,устремляясь к похожему формой на рогатку ущелью. Ксанетия твердо настояла натом, чтобы отряд не останавливался на ночлег. Она и Келтэн ехали впереди. Еевсегда бесстрастное лицо сейчас, казалось, ожило от какого-то предвкушения.

Когда Ксанетия и ее опекун доехали до конца дороги, ониостановились и остались сидеть в седлах четко очерченными силуэтами на фонепоследних розовых бликов заката.

— Боже милосердный! — воскликнул вдругКелтэн. — Спархок, ты только посмотри на это?

Спархок и Вэнион подъехали к ним.

Внизу была долина, напоминавшая большую каменную чашу скрутыми склонами, которые поросли темным лесом. Внизу тесно стояли дома, окнамягко светились, и столбы густого голубоватого дыма поднимались в вечернийвоздух из бесчисленных труб. Одно то, что здесь, в глубине недоступных гор,оказался такой крупный город, было само по себе удивительно, но Спархок и егоспутники смотрели сейчас не на город.

В самом центре долины было небольшое озеро. В этом, конечно,не было ничего необычного. Горные озера встречаются во всем мире. Потоки водыиз талого снега неизбежно отыскивают долины либо каменные чаши, откуда нетвыхода. Не то, что здесь оказалось озеро, так поразило путников. Изумление ипочти сверхъестественный ужас вызвало у них то, что озеро в надвигающихсясумерках светилось. Это не было болезненное зеленоватое свечение, какоеисточают порой гниющие растения, но чистый, сильный, ровный белый свет. Озеросияло, словно заблудившаяся луна, навстречу свету небесной своей сестры, толькочто взошедшей на востоке.

— Сие Дэльфиус, — просто сказала Ксанетия, и когдарыцари взглянули на нее, то увидели, что и она вся охвачена чистым белымсиянием, которое проникало сквозь ее одежду, словно исходило из глубин самогоее существа.

Отчего-то все пять чувств Спархока сверхъестественнообострились, хотя сознание оставалось отрешенным и бесстрастным. Он видел,слышал, запоминал — но не чувствовал ничего. Такое с ним уже случалось, и неединожды — но вот обстоятельства, которые на сей раз погрузили его в этоглубокое неестественное спокойствие, были совершенно необычными. Перед ним небыло вооруженных врагов, и тем не менее его разум и тело готовились к бою.

Фарэн напрягся, под кожей забугрились мускулы, и цокотстальных копыт едва заметно изменился, став более жестким, резким, нарочитым.Спархок положил ладонь на шею чалого.

— Расслабься, — пробормотал он. — Я дамзнать, когда придет время.

Фарэн встряхнулся, рассеянно отгоняя заверения своегохозяина, словно надоедливую муху, и продолжал настороженно шагать.

Вэнион вопросительно поглядел на друга.

— Фарэн чересчур чувствителен, мой лорд.

— Чувствителен? Эта злобная бестия?

— На самом деле Фарэн не заслуживает такой репутации,Вэнион. Если хорошенько задуматься, он добродушный конь. Просто он вовсюстарается угодить мне. Мы так долго вместе, что он почти всегда знает, что ячувствую, а потому изменяет своей природе, чтобы подладиться ко мне. Скорее ужменя следует назвать злобной бестией, но достается вся вина Фарэну. Когда нанем ездит Афраэль, он ведет себя как щенок.

— А сейчас у тебя воинственное настроение?

— Я не люблю, когда меня водят за нос, но в этом какраз нет ничего особенного. Ты слишком хорошо обучил меня, Вэнион. Всякий раз,когда происходит что-то необычное, я готовлюсь к бою. Фарэн чувствует это иделает то же самое.

Ксанетия и Келтэн вели их по лугу, который полого спускалсяк сияющему озеру и диковинному городу, стоявшему на ближнем его берегу. Бледнаядэльфийка по-прежнему источала колдовской свет, но сияние, облекавшее ее,казалось обостренным чувствам Спархока почти что ореолом, знаком скорее особогоблагословения, чем отвратительной скверны.

— Ты заметил? — говорил Телэн брату. — Этовсе одно здание. Издалека этот город похож на все прочие города в мире, ностоит подойти поближе, как замечаешь, что все дома в нем соединены в один.

— Дурацкая идея, — проворчал Халэд. — Одинпожар — и весь город выгорит дотла.

— Дома выстроены из камня, а камень не горит.

— Зато крыши из соломы, а солома горит, и еще как.Нелепая идея.

Дэльфиус не окружала стена в обычном смысле этого слова.Окраинные дома, все соединенные друг с другом, стояли окнами вовнутрь,повернувшись ко всему миру глухими стенами. Спархок и его спутники вслед за Ксанетиейпрошли под огромной каменной аркой и оказались в городе. Дэльфиус был пронизанособым, едва ощутимым ароматом — запахом свежескошенного сена. Узкие улицыпричудливо извивались, порой проходя сквозь дом, ныряя под арками в крытыекоридоры и вновь выныривая под открытое небо на другой стороне дома. Как сказалТелэн, весь Дэльфиус представлял собой одно здание, и то, что в другом городеназывалось бы улицей, здесь, скорее, следовало назвать открытым коридором.

Обитатели города не избегали их, но и не пытались к нимприблизиться. Точно бледные призраки, скользили они по сумеречному лабиринтуулиц. — Никаких факелов, — озираясь, заметил Берит. — А к чемуим факелы? — проворчал Улаф. — Это верно, — согласился молодойрыцарь. — Заметили, как меняется запах города, если в нем не жгутпостоянно факелы? Даже в Чиреллосе и днем и ночью воняет горящей смолой. Такстранно оказаться в городе, где ни к чему не липнет этот коптящий дым.