Золотая империя - Шеннон Чакраборти

Нари шикнула на него, рассудив, что Али пытается ей сказать вовсе не об истории внутригосударственной торговли.

– И что это значит?

– Это значит, что мы пойдем в обход.

Тихонько выругавшись, Нари последовала за ним, спускаясь по стене обратно вниз. Не успели они ступить на землю, как позади нее раздался голос:

– Стой, где стоишь, крокодил.

Нари застыла. Голос говорил на джиннском с акцентом, который она не могла определить. Стараясь не шевелиться, она скосила глаза и глянула вниз.

У подножия стены поджидали трое мужчин. Первый, явно сахрейнец, если судить по стальному оттенку его горящих глаз, вооружился арбалетом, второй, небольшого роста, – посохом с серпом на конце, а третий, здоровяк, – внушительной булавой и держал меч за пазухой. Все были с покрытыми лицами и одеты, кто во что: рваные штаны, украденные гезирские кушаки и тюрбаны Аяанле.

Рядом с ней Али замер. Его лицо было повернуто к ним только наполовину – печати Сулеймана никто пока не видел.

Джинн с арбалетом заговорил снова, обращаясь к Али:

– Брось оружие, Аяанле. Приношу свои извинения за то, что помешал тебе и твоей миленькой человеческой подружке предаться запретным утехам, но, если ты сейчас же не отдашь мне свой меч, я проделаю дыры в вас обоих.

Нари даже не заметила, как Али отпустил дерево.

Только что он был рядом с ней, а в следующий миг бросился на джинна с арбалетом, сбивая того с ног, вырвал оружие у него из рук, а затем одним плавным движением ударил его по лицу прикладом.

Мужчина с булавой попятился, его широко открытые глаза метались между зульфикаром в руках Али и меткой, теперь отчетливо заметной на его лице. Он испустил поток слов, в которых Нари наверняка узнала бы ругательства, будь ее силы при ней.

Третий джинн свистнул и размахнулся своим острым посохом, метя ударить Али по голове. Нари предостерегающе вскрикнула, а Али уже пригнулся, перекатился на ноги и оказался за спиной джинна с булавой. Эфесом зульфикара он ударил джинна по голове, и тот растянулся по земле.

И Нари вдруг снова перенеслась на крышу дворца, в ночь, когда Али рубил дэвов, на горящий корабль, в ночь, когда Дара рубил джиннов. Вне всяких сомнений, эти джинны хотели причинить им обоим вред, но у Нари возникло внезапное иррациональное желание выхватить зульфикар у Али из рук и не позволить мужчине, который обнимал ее, пока она плакала на пляже, лишить еще хоть кого-то жизни.

Однако последний противник Али оказался более искусен в бою, чем его товарищи, и ловко отходил назад, уклоняясь от стремительных ударов Али. В его подведенных углем медно-карих глазах – глазах шафита – читалось безумное удовольствие, словно поединок приносил ему наслаждение.

Но долго это не продлилось, и следующий удар Али начисто отсек металлический наконечник посоха противника. Али ударил того локтем в лицо, послышался громкий хруст, а затем он сделал выпад ногой вперед. Джинн тяжело рухнул наземь, и его платок слетел с головы.

Нари ахнула. Али сражался вовсе не с мужчиной, а с молодой женщиной с растрепавшимися рыжевато-черными косами. Кровь текла у нее из носа, когда она попятилась назад, глядя на Али широко распахнутыми, испуганными глазами.

– Пожалуйста, не убивайте! – взмолилась она.

Али опустил зульфикар, но его лицо оставалось суровым, и он продолжал надвигаться на нее.

– Кто вы такие?

– Торговцы! – воскликнула женщина. – Купцы из Такедды, умоляю вас, принц!

– Не слишком ли вы хорошо вооружены для торговли в чужой стране? – усмехнулся Али. – Спрашиваю еще раз.

Она вдруг улыбнулась, и торжествующее выражение стерло все следы страха с ее лица.

– Ты прав. Мы не торговцы. Мы пираты, – она облизнула зубы и кивнула в сторону стены: – Как и они.

Нари подняла глаза.

На нее смотрели более дюжины вооруженных джиннов, держа арбалеты наготове.

Вперед выступил сахрейнец с длинным кинжалом на предплечье.

– Похоже, мы выиграли главный приз в этой охоте, – сказал он, злорадно ухмыляясь. – Пропавшие королевичи Дэвабада теперь наши.

Али потянулся в цепях, сковывающих его по рукам и ногам, пытаясь освободиться. Железные кандалы жгли запястья.

– Трусы, – прошипел он, когда пират обмотал цепь еще одной петлей вокруг его ног. – Двадцать на одного, и вы все равно так меня боитесь, что решили обложить железом? Да кто вы такие?

Мужчина еще туже затянул новую цепь.

– Такие, кто не хочет умирать.

Мужчина отступил назад, и тогда Али заметил Нари. Пираты загнали их на потерпевший крушение песчаный корабль и опустили оружие только после того, как упрятали «королевичей Дэвабада» в кандалы. Нари не была обмотана таким клубком цепей, как Али, но, видя ее лодыжки закованными в железо, он чувствовал в себе бушующую ярость.

– Может, в следующий раз я сразу убью тебя.

– И именно поэтому ты побудешь в цепях, пока мы не доберемся до Дэвабада.

– Так вот, значит, каков он – принц, виновный в исчезновении нашей магии.

Вперед, стуча подошвами сандалий по палубе, вышел сахрейнский пират, провозгласивший, что «выиграл» их. В нескольких шагах за его спиной стояла шафитка, с которой сражался Али.

Мужчина остановился и отвесил поклон Нари.

– И, разумеется… наша благословенная бану Нахида. Да будет гореть твой огонь вечно, госпожа.

Какие бы скромные корни ни связывали Нари с Египтом, но властный взгляд, который она бросила на пирата, был взглядом истинной Нахиды.

– Кто ты такой?

– Твой спаситель! – Он положил руку на сердце. – Зови меня аль-Мудхиб.

Али окинул его взглядом. Судя по морщинам на загорелом лице, аль-Мудхибу было не меньше полутора веков. Его борода полностью посеребрилась и приобрела яркий, как сам металл, неестественный оттенок. Он был широкоплеч и богато одет в льняную тунику без рукавов, украшенную пестрой шелковой вышивкой с изображением сражающихся змей. Литые мускулы и ожоги покрывали его обнаженные руки, на голове сидел тюрбан из струящейся ткани, похожей на жидкое золото.

Но оружие у него на поясе… Али сверкнул глазами.

– Это клинок моего брата.

Аль-Мудхиб пожал плечами:

– Не думаю, что от клинка много пользы, когда ты – пепел.

– Али, – предупреждающе окликнула Нари прежде, чем Али начал вырываться из цепей. Она снова повернулась к пирату: – Ты называешь себя моим спасителем, а сам заковал меня в цепи на своем корабле.

– Это мера предосторожности, – пояснил аль-Мудхиб. – Видишь ли, мы все немного сбиты с толку такой привязанностью между тобой и твоим похитителем.