Первая люболь - Катрин Исаева

— Ну, не злись, иду! Иду…

Приняв душ, я закрутилась в домашних делах, время от времени взволнованно поглядывая на часы.

На вечер в маленьком уютном книжном магазинчике на Арбате была назначена презентация книги «Первая ЛюБоль». Елена Анатольевна, мой редактор, убедила, что я должна присутствовать — вдруг будут желающие приобрести экземпляр с авторским автографом.

Даже, несмотря на грустный финал нашей книги, я получила невероятное количество сострадания и поддержки, испытывая радость, что мой блог помогает обрести надежду сотням других людей.

Не ценить это было бы оскорблением его светлой памяти.

Где-то в глубине души надеялась, что как только тяжелые мысли обретут печатную форму на белоснежной плотной бумаге меня отпустит. Планировала отдать долг совести, поставив на этом жирную точку в непростой истории нашей любви.

Не отпустило.

Чувства к Мите проросли настолько глубоко, что стали частью меня. Избавиться от них — все равно, что отрезать мизинец или разучиться дышать. Я так и не смогла смириться, продолжая каждую ночь перед сном мысленно повторять: «Митя жив».

Закончив дела на кухне, я достала телефон, несколько минут прожигая его напряженным взглядом. Богдан так и не сообщил, придет ли на презентацию. После трагедии мы с ним практически не общались. Слышала, у парня и без меня куча проблем — мать в очередной раз сорвалась, устроив пьяный дебош средь бела дня.

Она проходила лечение в клинике, а братом Мити заинтересовалась служба опеки: кто-то из соседей настучал. К счастью, Светлана Викторовна, как ангел хранитель, снова взяла все в свои руки — женщина собирала документы, чтобы стать племяннику официальным опекуном.

С приближением часа Х волнение лишь усиливалось. Я вздрогнула от неожиданного звонка в дверь. Глянув в глазок, сердце сжалось, потому что моему взору предстал… Большой. Букет. Ярко-красных. Роз. Онемевшими пальцами повернула задвижку, ахнув, когда в квартиру ворвался Лешка, чуть не сбив меня этим веником с ног.

— Систер, поздравляю! Ты теперь звезда!!! — брат закружил в объятиях, неловко клюнув в щеку.

— Спасибо. Была б моя воля — такой славы век не видать… — сипло рассмеялась.

— Ой, блин… Извини. Я имел в виду…

— Все в порядке, Леш.

— Роз, ну, прости, дурака! Столько времени прошло, да вы и не встречались толком. Даже не верится, что ты до сих пор его любишь…

— Прошло около четырех месяцев, — выдала сухо. — Разве это срок для настоящей любви?! — развернувшись, я внимательно посмотрела брату в глаза.

— Систер…

— Надежда умирает последней. Слышал?! — чересчур широко улыбнулась, поймав его сконфуженный взгляд.

В этот миг настойчивая мелодия мобильного прервала наш неловкий диалог. Покачала головой, услышав, с каким облегчением брат вздохнул. Звонила Аделина.

— Розочка, я хотела пожелать тебе удачи! Боже, так жаль, что у нас с Азатом не получится прийти! Но билеты были невозвратными. Да и вообще… — подруга, очевидно, приложила ладонь ко рту, потому что ее голос сделался тише. — У нас всё только наладилось. Помнишь, я рассказывала, что Азат потерялся на несколько недель?! Думала, всё. А тут приехал с огромным букетом цветов. Прощение попросил. Ну, как отказать такому мачо?! — Аделинка кокетливо хихикнула.

— Действительно, отказать ему трудно…

— Как только вернемся, я сразу прибегу к тебе подписывать свой экземпляр! И милая, удачи…

— Желаю вам прекрасного отдыха!

На днях Аделина с Азатом укатили в Питер. Кажется, Арабаджан, наконец, осознал, какую классную девчонку чуть не потерял. Хотелось верить, что в поездке чувства ребят окрепнут, вылившись в нечто серьезное. Я искренне им этого желала.

***

— Дочка, поторопись, мы опаздываем! — подгоняла мама, пока я лихорадочно заправляла за уши выбившиеся пряди из сделанной на скорую руку прически.

— Иду…иду… — крикнула, звенящим от волнения голосом, бросив последний взгляд в зеркало.

— Спасибо, что научил меня верить в любовь. Она сильнее всего. Даже смерти. Чтобы ни случилось, ты останешься жить в моем сердце. Навсегда.

Непроизвольно улыбнулась, почувствовав, как холодный нос черноухого Воина уткнулся мне в щиколотку. Щенок тихонько заскулил. Он обычно так делал, когда я собиралась уходить. Внезапно поняла, что не могу оставить его дома. Благодаря этой собаке началась пусть и короткая, но безумно счастливая часть нашей истории любви.

— Ну, куда я без своего Воина?! — потрепала шерстяную макушку, получив умиротворенный зевок в ответ.

Когда мы подъехали к «Букинисту», Елена Анатольевна уже дожидалась около запасного входа.

— Роза, презентация еще не началась, а зал уже под завязку! И люди продолжают пребывать. Почти весь тираж разошелся еще на этапе предзаказа. Это настоящий успех, девочка.

— Здорово, — пробурчала равнодушно.

— Пойдем, лучше начнем пораньше! Чувствую, мы просидим здесь до вечера…

«Любовь способна победить смерть!»

Роза Пчелкина

Выводила уже третий час подряд, не чувствуя пальцев, пока на душе накрапывал промозглый дождь. Столько людей пришли сегодня, одаривая словами поддержки, подарками и цветами. Неужели все это происходит со мной наяву?!

Я уже перестала поднимать голову, на автомате выводя.

«Любовь способна победить смерть!»

Вдруг малыш Воин пронзительно залаял, ерзая у меня на коленях.

— Эй, тише-тише. Еще немного, и мы вернемся домой… — машинально почесала у него за ухом, зная, что эта нехитрая манипуляция моментально приведет щенка в чувства, однако песик залаял еще сильнее.

— А мне подпишешь?! — раздался приглушенный мужской голос.

Внезапно в помещении, битком набитом людьми, установилась звенящая тишина. Я судорожно сглотнула, боясь от неё оглохнуть. В этот миг отчетливо осознала, что можно сгореть до пепла, а потом воскреснуть за считанные секунды.

— Что подписать? — прохрипела, так и не решаясь поднять голову, ведь если это очередная проекция моего воспалённого мозга, я просто сойду с ума.

— Любовь победила смерть.

Я крепко зажмурилась, а потом подняла голову и посмотрела ему в глаза. Потрясение оказалось настолько сильным, что грудную клетку сдавило. Почудилось, будто меня отрезало десятибалльной волной, резко вышвырнув на берег. Время утратило смысл. Остался только он: Митя. Живой. Родной. Самый любимый.

— Ты вернулся навсегда…?! — пробормотала пересохшими губами.

— Дольше. — просто ответил, озарив светом больших не по годам мудрых глаз.

Что-то в их выражении изменилось, словно за эти месяцы он прожил несколько жизней. Сердце скукожилось, глядя на тонкую паутину мимических морщин на заостренном бледном лице. Он похудел, как спичка. Видавшая виды куртка смотрелась не с его плеча. Кожа на ладонях была истерзана красными буграми и язвами.