Убийство в старом доме - Энн Грэнджер

— А потом собутыльник предлагает проводить Адамса домой и, выбрав уединенное место, невидимый за туманом, столкнул его в реку, — продолжал я.

Моррис, который все больше воодушевлялся от нарисованной нами картины, предположил;

— А потом злоумышленник схватил брус или другое подручное средство и толкнул Адамса в воду, если тот пытался выбраться… Или опустился на колени, схватил его за волосы и не давал высунуть голову… Он ведь напоил Адамса, так что утопить его труда не составляло. — Сержант очень похоже изобразил, как один человек топит другого.

— Но почему? Почему?

— В первый раз Адамс обманул нас, сэр, или, допустим, рассказал не все, что знал. А ведь он наверняка что-то знал. Как бы там ни было, мрачные мысли не давали ему покоя. Вот почему он снова стал грызть ногти — никак не мог придумать, что ему делать.

— А потом, — тихо продолжал я, — он, как дурак, пошел к убийце в надежде на какую-то финансовую выгоду. Возможно, как вы и заметили, дело было всего лишь в том, что к концу недели десятник успел истратить заработанное и ему не хватало на кружку пива. Но наш убийца уже лишил человека жизни и понимал, что семь бед — один ответ. Ничто не мешало ему убить снова. Шантаж, Моррис. Вот в чем дело! Клянусь, так оно и есть, хотя мы ничего не можем доказать. Жаль, что у меня нет оснований потребовать повторного вскрытия. Мне бы хотелось, чтобы его провел Кармайкл, но… Нет у меня оснований, проклятье!

Вернулась чайка — та же самая или другая точно такая же — и, хлопая крыльями, устроилась невдалеке. Я подумал, что в ее угрюмом выражении есть что-то знакомое, и ненадолго задумался. Вдруг ее пахнущее рыбой тело стало вместилищем души десятника Адамса?

Вернувшись в Скотленд-Ярд, я сразу же направился к Данну.

— А, Росс! — сказал суперинтендент, перекладывая бумаги на своем столе. — Возможно, вам стоит переговорить с… м-м-м… — он поднял записку, на которой было что-то нацарапано, — с инспектором Уоткинсом из участка Сент-Джеймс. У него есть некоторые сведения насчет вашего доктора Тиббета, которые могут показаться вам небезынтересными.

— Тиббета? — воскликнул я. — Немедленно иду туда! Но сначала позвольте рассказать, сэр, о нашем визите в Уоппинг. К сожалению, свидетель Адамс утерян для нас безвозвратно.

Данн тут же понял, что я имею в виду.

— Нашли труп?

— Да, сэр. Врач утверждает, что причина смерти — утопление. Тело выбросило на берег во время отлива. Очевидно, Адамс в пьяном виде свалился в реку… Во всяком случае, других ран на теле нет.

— Жаль, — сказал Данн. — И все же тут ничего не поделаешь, наверное.

— При всем к вам уважении, сэр, я считаю, что поделать все-таки кое-что можно. Я подозреваю, что Адамсу помогли… помогли утонуть. По-моему, кто-то его напоил, оплатил счет, предложил проводить до дому и столкнул в реку. Правда, никаких улик у меня нет.

— Сначала найдите их, потом говорите, — посоветовал Данн.

Я разыскал Морриса и велел ему разослать нескольких констеблей по питейным заведениям у реки, рядом с местом, где нашли труп, и поспрашивать, не видел ли кто Адамса в пятницу вечером, а если видели, то с кем.

— Иголка в стоге сена, — уныло заметил Моррис.

— Знаю. Если его и видели, то нам, скорее всего, не скажут. Но мы можем лишь спрашивать. А вдруг?.. Конечно, наш убийца, скорее всего, ходил в пивную на встречу с Адамсом, спрятав лицо или переодевшись. Да, такое вполне вероятно. И даже если нам сообщат приметы собутыльника Адамса, мы снова зайдем в тупик. Но мы хотя бы убедимся в том, что Адамс пил не один, а если его собутыльник совершенно незнаком завсегдатаям, мы поймем, что имело место умышленное убийство, что бы там ни говорил полицейский врач. Одним словом, постарайтесь!

Затем я отправился в район Пиккадилли.

На Вайн-стрит царило оживление. У входа в полицейский участок кипела визгливая ссора: дамы сомнительного поведения вопили, что они честные женщины, которых констебль задержал несправедливо — они, мол, возвращались домой или шли по своим делам. Среди задержанных я заметил двух девчушек, которым я не дал бы больше десяти лет. Впрочем, возраст не стал помехой при задержании. Девчушки были одеты в грязноватые наряды; вид у них был недокормленный, зато личики — грубо размалеваны. Они стояли рядом, наблюдая за происходящим глазами, полными страха. Я рассердился, увидев их в таком месте. Дело было не только в том, что их родные продали их, как скот; виноваты были не только сластолюбцы, которым не терпелось их купить… Просто полицейский участок — совсем не то место, где следует держать этих несчастных жертв общества или, более того, им совсем не следует туда попадать.

Инспектор Уоткинс оказался человеком лет сорока, тщедушным и уставшим от жизни. Он принял меня так, словно мой приход стал еще одним бременем, взваленным на его и без того перегруженные плечи. Он бесстрастно выслушал мой рассказ. Я добавил: насколько я понял, он может кое-что сообщить мне о докторе Тиббете.

— Да, я могу кое-что сообщить вам о докторе Тиббете, — сказал он. — А уж вы сами решайте, тот ли это, кто вам нужен. Дело было два года назад. На нашем участке есть два дорогих заведения, пользующиеся дурной репутацией. В тот вечер новый клиент одного из заведений, бродя по незнакомым коридорам, случайно наткнулся на труп одной из работавших там девушек. Она была полуодета; труп спрятали за занавеской. Несчастный клиент впервые попал в подобное заведение. Будь он поопытнее и имей более ясную голову, он бы убежал оттуда при первой возможности. Но он, к счастью для нас, перепугался и понесся по улице с воплями, и мадам — хозяйка заведения — не успела его остановить. Потом он случайно наткнулся прямо на полицейский патруль. Констебли сразу отправились куда надо и запретили всем покидать заведение. Представьте себе, что там началось!

Уоткинс криво усмехнулся.

Да, я живо представил себе сцену. Наверняка там собрались внешне вполне респектабельные мужчины из всех слоев общества; перепуганные до мозга костей, они пытались всеми возможными способами покинуть заведение, не открывая никому своих имен и адресов.

— Там был и Тиббет? — предположил я.

— Да. Меня вызвали на место происшествия, и я лично беседовал с ним. Я отлично запомнил его. Никогда не слышал столько высокопарной, напыщенной чепухи. Он отрицал, что явился туда в качестве клиента, и особенно возражал против того, чтобы мы устанавливали его личность. Он заявил, что пришел только для того, чтобы провести исследования порочности лондонских нравов. Он, мол, собирается начать кампанию, направленную на исправление вовлеченных в порок молодых женщин. Уверяю вас, мистер Росс, клиенты подобных заведений, попавшись, выдумывают разные оправдания, но от его слов я просто оторопел!

— Вы нашли убийцу?

— Да, нашли. Им оказался некий Фелпс. Он был в том заведении постоянным клиентом и всегда требовал одну и ту же девушку. Как иногда случается, когда мужчина регулярно ходит к одной и той же проститутке, ему начало казаться, будто она — его собственность. Он стал ее ревновать. Фелпс был торговцем; он изрядно преуспел в своем деле, однако не умел общаться с порядочными женщинами. Ему показалось, будто выбранная им девушка любит его больше остальных клиентов, а ее заученные слова о том, как она рада его видеть, он считал проявлением искренней радости и любви. Он требовал, чтобы она ушла из заведения; собирался снять для нее квартиру, чтобы она жила под его покровительством. Девушка отказалась. Перед тем роковым вечером она говорила своим товаркам, что Фелпс ей не нравится, потому что он себя странно ведет… Уж больно он настойчивый и часто угрожает ей. Когда Фелпс наконец понял, что она не согласится, он впал в ярость и задушил ее.