Багровый берег - Дуглас Престон

– Прошу тебя, – проговорил Гэвин срывающимся голосом. – Мы уважаем тебя, ты для нас очень важен… я приношу тебе мои самые, самые искренние извинения за то, что случилось. Теперь, когда ситуацию контролирую я, все будет по-другому.

Он просительным жестом протянул неповрежденную руку.

Моракс, приведенный в ярость его речью, бессвязно взревел, ухватился за второе запястье и с силой выкрутил его. На этот раз Гэвин не выдержал, он испустил пронзительный крик и упал на колени, и это было последнее движение Гэвина, которое видела Констанс. Она скользнула за угол, в темноту центрального коридора и глубину туннелей, тянущихся за ним.

Пендергаст приостановился у гребня невысокой песчаной дюны и оглядел руины Олдема, лежащие в лощине, поросшей кустарником и низкими корявыми соснами. Шторм шел на убыль, дождь на время прекратился, ветер стихал. Но море продолжало с яростью биться о галечный берег. То и дело из-за облаков появлялась полная луна, проливая слабый свет на руины, полуобрушенные стены, разбросанные там и тут подвальные ямы, обломки посуды, осколки стекла, тускло мерцающие на влажном песке.

Следы существа были почти стерты, но на песке и гальке еще оставались отпечатки, по которым мог следовать Пендергаст. Некоторые из них принадлежали существу, но попадались и меньшие по размеру, и они, несомненно, принадлежали Констанс.

По расположению подвальных ям Пендергаст определил, где проходила когда-то главная улица. В дальнем ее конце он увидел остатки кирпичной стены на более основательном фундаменте из гранитных блоков – очевидно, руины Олдемской церкви. Пендергаст подошел к краю церковного подвала – глубокого подземного помещения, выложенного треснувшими блоками и усеянного кирпичами, обломками досок и мусором. У задней стены валялось полусгнившее полотнище парусины.

Пендергаст спустился в разрушенный подвал, посветил фонариком и быстро обнаружил неподалеку от парусины неприкрытую железную плиту. Он подошел, опустился на колени и осмотрел петли. Внимательный осмотр показал, что этим ходом пользовались, причем довольно часто. Стараясь не производить шума, Пендергаст поднял плиту и посветил внутрь фонариком. Узкая каменная лестница вела в сырой туннель, уходящий в темноту.

Прикрывая фонарик рукой, Пендергаст проскользнул внутрь и опустил за собой плиту. Выключив свет, он присел на корточки и прислушался; шум прибоя звучал здесь приглушенно, а из-под земли не доносилось ни звука – только поднимался запах смерти и разложения, смешанный со слабым ароматом горящего воска.

Пендергаст вытащил пистолет и опять прислушался. По-прежнему ничего.

Он включил фонарик, осмотрел лестницу и заметил явные признаки того, что недавно здесь кто-то проходил: песок, капли дождя и частичный, но четкий отпечаток босой ноги. Это было неопровержимое свидетельство того, что он упустил из виду какую-то чрезвычайно важную деталь, и Пендергаст снова почувствовал сильное беспокойство. Но, даже взвешивая все обстоятельства, он все равно не находил объяснения неожиданному появлению босоногого монстра, совершающего массовые убийства в Эксмуте. И не мог понять, почему именно в этот момент монстр решил обрушить на город свою ярость.

Глубокое беспокойство за Констанс заставляло его забыть об осторожности, когда он спустился по лестнице и пошел вперед, двигаясь по туннелю, как кот. Рисунки, процарапанные на стенах, старинные и свежие, – пиктограммы, демонические фигуры, символы, странные латинские фразы, – все здесь смешалось.

А потом Пендергаст кое-что услышал: животное ворчание, шипящее, квазичеловеческое бормотание. Он замер, прислушиваясь. Петляющие туннели искажали звук. Теперь раздался голос, умоляющий и неотчетливый, слишком неясный, чтобы можно было разобрать слова или хотя бы пол говорящего.

По туннелям разнесся звериный рев, затем еще один. Ему ответил рассудительный голос, он звучал сначала тихо, потом все громче и громче и наконец оборвался пронзительным воплем.

Пендергаст бросился вперед; добежав до развилки, он выбрал правый коридор, откуда, как ему показалось, приходил звук. Но дальше туннель разветвился еще раз, и Пендергаст сделал неудачный выбор, потому что вскоре уткнулся в тупик. Он пошел назад, и в этот момент по туннелю разнесся еще один жуткий крик. Теперь стало ясно, что голос мужской, но настолько искаженный от ужаса, что узнать владельца голоса было невозможно.

Но где Констанс?

Пендергаст свернул в очередной туннель, где луч фонарика выхватил из темноты лужу крови; специальный агент поднял фонарик повыше и увидел двух мертвецов с широко раскрытыми глазами, распластавшихся на спине. Он узнал двух жителей Эксмута: первый был рыбак, который подвозил Констанс до полицейского участка, второго он видел как-то вечером в баре гостинцы. Оба были выпотрошены самым ужасающим и жестоким образом. От их тел вели кровавые следы босых ног. Пендергаст осмотрел место, обшарив его лучом фонарика. Все свидетельствовало о воистину кошмарных событиях.

А потом, словно чтобы добавить еще больше ужаса, по туннелям прокатились новые звуки мучения и боли.

Констанс Грин двигалась на ощупь, касаясь обеими руками скользких стен туннеля. Тот тусклый свет, что был в туннеле, остался позади, и она шла окутанная полной тьмой. Ее руки по-прежнему были скованы наручниками, а стилет она засунула в карман платья. Звуки страшной агонии и мучений продолжали эхом разноситься по туннелям. За свою жизнь Констанс видела и слышала довольно много неприятных вещей, но мало что из этого коробило ее так, как то, что происходило сейчас за ее спиной.

Звуки затихали, – по-видимому, Гэвин умирал. Констанс снова обратила свои мысли к насущным проблемам: как выбраться из этого ада, как уйти от безумного существа, обитающего здесь. Вопреки здравому смыслу, она надеялась, что в дальнем конце туннелей есть второй выход. Если же его нет, то она постарается найти место, где можно будет отсидеться и дождаться возможности выскользнуть отсюда.

По мере того как она углублялась в подземный лабиринт, зловоние уменьшалось, вместо него появились землистые запахи грибов, плесени и сырости. Беда была в том, что во мраке этой новой сети туннелей Констанс заблудилась и теперь не знала, как вернуться туда, откуда пришла. Впрочем, темнота ее не пугала: она привыкла к темноте и в некотором смысле даже находила в ней утешение, к тому же она была уверена в своей способности сливаться с темнотой, теряться на фоне стен. Со временем чувство дезориентации пройдет, она обвыкнется здесь… если у нее будет время.

С последним всхлипом боли у нее за спиной наступила тишина. Демон покончил с Гэвином, Гэвина больше нет.

Он поднял руки. Влажные и красные. Облизнул их. Такой же вкус был у прутьев решетки в его клетке. Он опустил глаза. Голова Нехорошего лежала неподвижно, шея была странно вывернута, язык вывалился изо рта, глаза остались открытыми.

Он принюхался и ощутил странные запахи. Женщина убежала.