Небеса в огне. Том 1 - Бернхард Хеннен

Женщина осторожно выглянула из-за угла. Сквозь высокие проемы окон было видно, как на фоне алого неба мелькают тени. Принцесса тут же опустилась на четвереньки, чтобы кто-нибудь, случайно бросив сюда взгляд, не заметил ее.

Где же мальчик? На постелях, стоявших вдоль стены у окна, его не было. Может быть, Сахам все же ошибся? Она перевела взгляд на ниши в стене. Половину из них закрывали ширмы. Шайя знала, что Энак любит спать на одной из этих постелей. Негромко выругавшись, она поползла вглубь зала. Если его здесь нет, она свернет Сахаму шею!

Первая ниша была пуста. Шайя положила голову на пол и заглянула в узкую щель внизу ширмы. Ни у одной из трех оставшихся кроватей не было на полу пары сандалий. Неужели он все-таки ушел? Целительница знала, что иногда юноша уставал настолько, что засыпал прямо в хитоне. Куда он обычно девает сандалии, женщина внимания не обращала.

Отодвинув ширму в сторону, она поползла дальше, к следующей нише. Там Энака быть не могло, это ее ложе. Снаружи, за окном, послышался шум огромных, трепещущих на ветру крыльев. Шайе показалось, что чудовища летят очень близко к скале. Главное — не поднимать голову. Она осторожно, стараясь не перевернуть, отодвинула в сторону вторую ширму. Внезапно женщине показалось, что за ней наблюдают, однако она решила, что ей это просто почудилось. Откуда бестиям знать, что она здесь? Кроме того, какое она имеет значение? Она всего лишь одна из обитательниц города, насчитывавшего тысячи жителей.

Она добралась до третьей ширмы и слегка отодвинула ее в сторону. Ширма зашаталась. Шайя крепко вцепилась в нее и не отпускала, пока ширма не перестала качаться.

В этой нише и лежал Энак, свернувшись калачиком, словно спящий ребенок. Он спал в одежде и сандалиях. Шайя невольно улыбнулась. Однажды им придется поговорить об этом. Целители не ложатся спать в обуви. По крайней мере, если спят в одной комнате с пациентами.

— Энак! — Взяв его за плечо, она легонько встряхнула спящего. Едва тот открыл глаза, она зажала ему рот ладонью. — Ни звука и следуй за мной.

Большие глаза юноши вопросительно уставились на нее.

— Ни звука! — снова напомнила она ему.

Парень кивнул.

Шайя осторожно убрала руку.

— Ползи за мной. Ни в коем случае не вставай во весь рост.

Нахмурившись, юноша сел. Он все еще выглядел довольно сонным.

— Вперед, — прошипела Шайя и поползла прочь. Не услышав звуков за спиной, она обернулась. Энак стоял во весь рост, прислонившись к стене, и прижимал руку к животу. Выглядел он при этом плохо. Внезапно он побежал, перевернул стоявшую на пути ширму и бросился к окну напротив ниши.

— Нет! — закричала Шайя и мгновенно вскочила на ноги, но Энак уже добежал до окна, ведущего на террасу. Его стошнило.

В раскаленной ночи захлопали крылья.

Шайя схватила его за шиворот, за хитон, рванула назад.

— Пожалуйста… — пролепетал он. — Я… зачем…

В широкий оконный проем метнулась изящная голова, зубы длиною с кинжал щелкнули у самого носа Энака. Это была ящерица, похожая на тех, которых она видела в Вану, только намного меньше. Чешуя у нее была зеленой, а не красной.

Злые желтые глаза с вертикальными зрачками внимательно смотрели на нее. «А у этого зверя есть разум, — с ужасом подумала Шайя. — Он размышляет, каким образом лучше убить нас обоих».

— Что такое…

Шайя потащила Энака за собой в сторону большой двустворчатой двери.

— Это наша смерть! Беги, если тебе дорогá жизнь.

И побежала сама. До двери было почти десять шагов. Шуршание заставило ее обернуться и посмотреть через плечо. Дракон не стал продираться сквозь узкий оконный проем, но он выглядел очень уверенным в себе. Наверное, был убежден в том, что еще достанет обоих, несмотря на явную невозможность ударить их зубами или когтями. Он набирал в легкие воздух. Его массивная грудная клетка становилась шире.

Шайя прыгнула, повалила Энака на пол, и почти в тот же самый миг над ними пронеслось пламя. Раскаленный жар опалил ей кожу. Запахло горелыми волосами. Спина болела. Нужно было встать, но боль пригвоздила ее к полу.

Пламя прошло сквозь широкие створки дверей, отразилось от противоположной стены и вернулось на несколько шагов назад, в просторный зал. Шайя закрыла глаза. Яркий свет ослеплял даже сквозь веки.

Энак выкатился из-под нее.

— Пойдем, — прохрипел он. — Клянусь богами, нет… это… — Он поднял ее. Она увидела его расширившиеся от ужаса глаза, а затем погрузилась в спасительную тьму, протянувшую к ней руки. Последним, что она услышала, был долгий, пронзительный крик Энака.

Аркуменна любил дешевое кислое вино, а к нему хлеб с пылу с жару и оливки, явно не самые лучшие. Он любил приходить в эту маленькую харчевню, расположившуюся между скалами, в тенистом месте без вида на море, где было не слишком много солнца. Здесь всегда была свежая рыба, а трактирщик Нетун пребывал в добром расположении духа и не уставал нахваливать новые лакомства дня.

Гораций сидел напротив и угрюмо смотрел на него. Он презирал простые радости для желудка. Капитан его лейб-гвардии был единственным, кому было позволено сопровождать Аркуменну во время посещений этой харчевни. Впрочем, Гораций был бы рад отказаться от этой привилегии, о чем он неоднократно говорил.

Но Аркуменна никому не доверял так, как одноглазому воину. Они сражались вместе более двадцати лет. Стояли бок о бок в более чем сотне сражений. В лесах Друсны, в погоне за пиратами Эгильского моря, в битве с Зелеными духами. Они многое пережили вместе, и единственной преградой между ними, которая тем не менее останется навеки, было детство. Гораций был родом из дворянской семьи, близкой к бессмертному Ансуру. Аркуменна же происходил из простого народа. Ларис потратил немало денег, чтобы скрыть свое происхождение и распустить слухи о том, что он выходец из благородной семьи, вырезанной под корень во время пиратского набега. Большинство придворных уже верили в эти сказки.

Аркуменна вымакивал лужицу оливкового масла в деревянной миске сухим куском хлеба. Гораций практически не притронулся к еде. Капитан сидел, скрестив руки на груди. Уцелевший глаз неустанно следил за остальными людьми, решившими пообедать в этой дешевой забегаловке.

— Простые радости — это соль жизни, Гораций.

Циничная улыбка была единственным ответом. Гораций никогда не старался понравиться ему, и именно поэтому ларис ценил его. Когда становилось жарко, на него можно было положиться целиком и полностью.

— Тебе действительно стоило бы попробовать оливки.

Капитан покачал головой и посмотрел на небо.

— Там что-то было.

— Скажи уж, что ты боишься, что чайки насрут нам в еду.

— Не чайки. — Гораций поднялся, нащупал длинный нож, висевший у него на поясе. Воин всегда старался напасть первым. Утрата глаза сделала его уязвимым. Теперь он не так хорошо мог оценивать расстояния. Этот изъян мог оказаться смертельным, если ему попадется хороший боец. Поэтому капитан всегда старался выхватить нож первым. Компенсацией за утраченный глаз стал безошибочный инстинкт, который он развил в себе и который подсказывал ему, если что-то было не так. Гораций очень редко ошибался.