Жалкие свинцовые божки - Глен Кук

– Ребята, я же знаю, что вы умеете говорить.

Кстати, куда подевалась моя небесная кара? Где этот пернатый комок дерьма, гнусный охальник и мерзавец Большая Шишка? В подвале его, похоже, нет. Или ему свернули шею, чтобы заставить замолчать? Иначе, как я убедился на собственном опыте, клюв поганой птичке не заткнуть.

Седовласый гигант, который, по всей видимости, был здесь главным, кивнул пареньку с крыльями вместо ушей. Тот смерил меня взглядом и пожал плечами: мол, не имею ни малейшего понятия.

– Меня похитила шайка слабоумных, – пробормотал я себе под нос.

Верно. А что можно сказать по поводу глубины мысли того парня, которого похитили?

Меня вновь потянуло к полу. Быть может, подчиниться, упасть, забыться сном – и проснуться совсем в другом месте, там, где ночные кошмары еще не проникли в наше измерение?

Et tu, Cthulhu?[1]В мире полным-полно психов. Боги, ну кому на свете можно доверять?

Женщина с зеленой кожей скользнула ко мне.

– Примите наши извинения, мистер Гаррет. Нам требовалось увидеть вас как можно скорее. Поэтому Дайгеду, Родриго и Ринго, – она поочередно ткнула пальцем в каждого из уродов, – пришлось действовать быстро. К тому же они не приучены к вежливости.

– Это уж точно.

Я оглядел погреб, высматривая своего попугая. Того нигде не было видно. Может, ему хватило ума удрать. А может, мне на самом деле повезло, и птичке свернули шею.

Лишняя пара рук женщины куда-то исчезла. Ее волосы сделались обыкновенными, кожа приобрела здоровый цвет, зубы утратили остроту, а вырез платья опустился до талии.

Похоже, я угодил в логово оборотней.

Великаны тоже слегка изменились: несколько уменьшились в росте; уроды стали чуть менее отвратительными, у крылатого типа появились уши. Внешность самой соблазнительной из девиц также претерпела некоторые изменения (впрочем, она мне нравилась и так). Из брюнетки она превратилась в блондинку и захихикала.

Черт побери, на кой ляд ей понадобилось изображать из себя дурочку?

Какое-то время спустя все приобрели нормальный вид – разумеется, по танферским меркам, а в Танфере нормальность – понятие весьма растяжимое. Теперь мои тюремщики вполне могли бы показаться на улице; вот если бы еще их тела не становились прозрачными на свету...

Может, пока я был без сознания, меня накормили ведьмиными грибами?

– Так гораздо лучше, – заметил я. Женщина приблизилась ко мне вплотную. Я бросил взгляд на ее волосы, в которых кишели блохи и вши.

Она одарила меня призывной улыбкой и облизнула губы раздвоенным язычком.

– У тебя приятные мысли. Я польщена. Но не вздумай прикасаться ко мне.

Она указала на блондинку, которая смотрела на меня так, словно готова была проглотить вместе с одеждой. В иных обстоятельствах я бы не преминул воспользоваться столь явной симпатией.

– У вас тут есть стулья? – Я решил не разубеждать женщину-змею, не открывать ей своих истинных чувств. Меня вдруг повело в сторону. Ну и пакостное ощущение! Я чувствовал себя крысюком, накурившимся «травки».

– Извини. Мы действовали в спешке, поэтому не успели как следует подготовиться к приему гостей.

Я осторожно опустился на пол. Жестко, зато падать будет не больно.

– Может, кто-нибудь соблаговолит меня просветить? Кто вы такие? Что вам нужно? Поторопитесь, не то я опять отключусь. – Голова раскалывалась.

– Мы – последние из годоротов. Сражаемся с шайирами. Не по своей воле, просто так сложилось.

– И взошло солнце мудрости, – пробормотал я. – Или не взошло. Боюсь, правильно второе.

– Выжить могут только одни. Мы находимся в погребе последнего из наших смертных приверженцев. И останемся здесь, пока не определится исход битвы. В своих молитвах наш приверженец предложил нам обратиться за помощью к тебе. Он утверждал, что по характеру ты как нельзя лучше подходишь для наших целей.

– Цели целями, а деньги вперед.

Женщина нахмурилась. Мое замечание сбило ее с толку.

– Мы уже и сами думали о том, чтобы призвать на помощь неверующего. А спешить приходилось потому, что шайиры узнали про тебя и устроили тебе западню.

– Что-то я ничегошеньки не понимаю. Кто вы такие, черт возьми? И что вам нужно?

Блондинка захихикала. Естественно, Гаррет – парень хоть куда. Изъясняется как великий мудрец. Впрочем, главарю шайки мои слова вовсе не показались смешными. С его чела сорвалась молния. Самая настоящая. Он вновь слегка подрос. Меня вдруг осенило, что у таких, как он, терпения обычно в обрез.

– Ты никогда не слышал о годоротах?

– Кажется, нет. И об остальных тоже.

– Мы выбрали тебя отчасти из-за твоего невежества. – Правда, по тону женщины можно было догадаться, что она не очень-то верит в мое невежество.

Под сводами погреба прогремел гром. Женщина метнула на главаря выразительный взгляд, в котором сквозило отвращение, и представилась:

– Меня зовут Магодор. Мы все принадлежим к годоротам, верховным божествам харов, одного из первобытных племен, когда-то населявших этот край. По вашим меркам они были сущими дикарями. Занимались земледелием и скотоводством, но не слишком удачно. Поэтому добывали средства к пропитанию не только работой, но и набегами на соседей. Их следов почти не сохранилось, однако в жилах ваших правителей течет кровь харов. Короче, древняя культура погибла, а боги этой культуры – на грани гибели.

Любопытно. Наших правителей тоже отличают неумение заниматься сельским хозяйством и склонность к вооруженному грабежу.

– Шайирам же поклонялись быкоездники-гриты. Они появились здесь во время гритского нашествия. Гриты во многом напоминали харов и продержались недолго. Они были первой волной в эпоху великого переселения народов. Каждое десятилетие являлись новые завоеватели, оставлявшие после себя семена своей культуры. От быкоездников не осталось вообще ничего. Но их боги, шайиры, оказались жизнеспособными. А ныне обстоятельства сложились так, что мы должны сражаться с шайирами за место на улице Богов.

Улица Богов... Так горожане называли проспект, пересекавший из конца в конец ту часть города, которую циничные и необразованные личности именовали Кварталом Грез. Там стояли храмы тысячи одного танферского божества. Осколок прошлого, наследие времен, когда императоры правили единолично и крайне подозрительно относились к светским амбициям священников и жрецов. Чтобы без помех наблюдать за служителями культа – а при случае и расправиться с ними, не прилагая к тому особых усилий, – все храмы и были выстроены в одном квартале.