Манящая тень - Кэтрин Блэр

Но в этих сказках всегда присутствовал герой… тот, кто не даст аномалам причинить нам вред. Смотрители – аномалы, которые защищают человечество. Тени в черном, заботящиеся о том, чтобы обычные люди всегда находились в безопасности от магии.

Большую часть моей жизни эти истории были просто хохмой, которую мы нашептывали в темноте, лежа в спальниках на ночевках. Пока однажды утром я не проснулась с пульсацией в ладонях, которая будто цеплялась за других людей… будто она каким-то образом проникала в них.

Я отрицала это так долго, как только могла. Но, лежа в своей кровати ночами, гадала: а не правдивы ли эти истории? Родители рассказывают детям о Санта-Клаусе, зная, что однажды те поймут, что это просто игра – приятная деталь, которая скрасит их детство, сделает его более удивительным и волшебным. Когда же под моей кожей начало пульсировать острое, гудящее нечто, я задумалась: а не рассчитывали ли родители, что когда-нибудь мы поймем обратное об аномалах – что они реальны? Не рассказывали ли нам, что это просто сказки, чтобы сделать наше детство безопасным и беззаботным, насколько это возможно?

Я молила родителей отвезти меня к врачу и надеялась, что это окажется просто защемлением нерва из-за тренировок. Но в больнице сказали, что со мной все в порядке. Дальше меня отвели к психологу, который был убежден, что я просто нервничала из-за поступления в колледж и потому устраивала сцены.

«Все в порядке, Веспер», – шептала мне мама. Но я испытывала сильную жажду и боялась, что не смогу ее контролировать.

Одним вечером папа усадил меня на диван и сказал сделать это с ним – чего бы я там ни боялась сделать.

– Ты же это не всерьез, пап, – помню, сказала я.

Он опустил руки на колени.

– Как раз наоборот. Я хочу показать, что тебе нечего бояться.

Я подняла покалывающую ладонь, по моей крови курсировала угроза. Сосредоточилась…

Но ничего не произошло. Моя сила будто выдохлась. Я опустила взгляд на руку.

– Видишь? Тебе не о чем беспокоиться, – сказал папа.

Дело было не в том, что я сдержала свои способности. Просто что-то куда большее, чем я, не давало мне показать их остальным.

Но в День независимости все изменилось.

В тот вечер моя сила словно озверела. Я чувствовала голодную, стреляющую боль в кончиках пальцев, которая тянулась к моей груди. Последнее, чего мне хотелось, это идти на вечеринку у озера в честь праздника, но туда собиралась вся моя семья, и я понимала, что отвертеться будет труднее, чем просто согласиться.

Прямо перед салютом Линдси схватила меня за руку. Она нашла лучшую точку обзора у воды. При прикосновении ее кожи это голодное нечто выпрыгнуло и обвилось вокруг Линдси, а она и не заметила. Помню, как смотрела на нее, пока она рассказывала о красавчике новом спасателе, не имея ни малейшего представления о том, что я сделала. Совершенно не подозревая, что, если бы захотела, я могла спустить на нее этого голодного монстра. Я замерла и затаила дыхание. Если не двигаться, я могла сдерживать его – вяло обвитого вокруг всего тела Линдси в ожидании приказов. Я выдавила, что мне нужно в туалет, и договорилась встретиться с ней через пару минут.

Кто-то позвал Линдси по имени, и она убежала, вырвавшись из моей хватки. Сила вернулась ко мне со скоростью молнии, и я упала на песок, держась за грудь. В ней, словно буря, нарастали всхлипы.

В таком состоянии и обнаружил меня отец спустя несколько минут.

– Оно настоящее! Я знаю, что вы с мамой мне не верите, но оно настоящее! – с трудом произнесла я.

Он попытался меня успокоить. Смахнул волосы со лба, как делал всегда, когда я болела в детстве. В тысячный раз попытался убедить, что это невозможно. Я резко встала, осколки ракушек впились мне в ладони.

Затем протянула руку, позволяя силе выползти из нее. Вспоминая тот момент сейчас, я понимаю, насколько это было опасно. Но тогда я действовала не задумываясь – мне просто хотелось, чтобы папа мне поверил. Он не мог предотвратить это, если не считал мои слова правдой.

Когда сила обхватила его, папины глаза округлились, а с губ сорвался сдавленный звук. В моей голове возник туманный образ чего-то темного, похожего на чернила. Ноздри наполнились запахом влажного камня и чего-то медного. Металлического.

Крови.

Я увидела мужчину в черном костюме, идущего ко мне спиной по переулку. Он остановился у двери под зеленой неоновой вывеской: «Ломбард Сью».

– Веспер, остановись, – услышала я папин голос, но он доносился издалека.

Мужчина в костюме начал оборачиваться. Что-то говорить.

– Веспер! – рявкнул отец, тряся меня за плечи. Я вернулась к озеру, лицо папы оказалось в сантиметрах от моего.

И тогда я поняла, что не ошиблась. Мое горе отразилось в его голубых глазах – той же формы и оттенка, что и мои.

– Что со мной происходит? – со всхлипом спросила я.

Он крепко прижал меня к груди. Над нами взорвались фейерверки. Со стороны озера послышались крики и радостные возгласы, но звуки вольного и беспечного веселья казались неправильными на фоне тревожной мысли, притаившейся на задворках моего сознания.

Я далеко не свободна.

Должно быть, я пролежала какое-то время в отключке. Я открываю глаза, моя щека прижата к мокрому асфальту. По мне стекает вода – остатки потока, направленного на Митча. Легкий ветерок ерошит деревья над головой, но для меня он как лезвие бритвы, режущее мою обнаженную кожу. Я поднимаюсь на ноги и вспоминаю, что только что произошло. Мои мысли с клацаньем соединяются воедино, как кусочки домино.

Сэм. Гейб. Митч.

Моя грудь сжимается, и я поворачиваюсь.

Сэм стоит в десяти шагах от меня, прижимаясь спиной к дереву на краю парковки. Гейб лежит рядом.

– Ты цел? – спрашиваю я, подходя ближе.

Я игнорирую его странный взгляд. Игнорирую то, как скрипят мои кеды при ходьбе и увязают в грязи с каждым шагом. Если и есть что-то хуже этого чувства полной уязвимости, то я не знаю что. Мне не хочется поднимать глаза. Не хочется отвечать на вопросы: «Что это было? Как ты это сделала?» Или еще хуже, мне не хочется видеть его страх. Как он будет избегать моего взгляда и искать ближайший путь к отступлению.

Сэм кивает на Гейба.

– Он дышит.

И на этом все.

Никаких вопросов. Никакой паники. Теперь я понимаю, почему он так на меня смотрит. Большинство людей, которым рассказывали истории об аномалах, перерастают и забывают их наряду со всем остальным, что перерастают дети. Но есть и те, кто не может просто отмахнуться от этих россказней. По глазам Сэма я вижу, что он один из таких. Интересно, кто это в его случае? Член семьи? Друг? Я присматриваюсь. Возможно, он сам аномал?

– Нужно отвезти его в больницу, – говорю я.