Союз освобождения. Либеральная оппозиция в России начала ХХ века - Кирилл Соловьев

В 1894 году уже популярный в столице экономист и публицист П. Б. Струве спросил Шаховского, как тот видит выход из политического тупика. Ответ был таков: «В виде самочинного собрания представителей земств, которые потребуют конституции». Это было почти пророчество, сбывшееся десять лет спустя. Как уже отмечалось, это была политика в отсутствии таковой. Это были новые вина в старых мехах, что, разумеется, не всем нравилось. Уже упомянутый Московский комитет грамотности обратил на себя внимание правительства. Был поставлен вопрос о пересмотре его устава. Одни были готовы смириться. Для других это было совершенно неприемлемо. Оппоненты столкнулись в особняке В. А. Морозовой в Москве. И. И. Петрункевич пришел туда вместе с Д. И. Шаховским. Те, кто доказывал необходимость бороться, были в меньшинстве. Пассивное большинство взяло верх. Участница собрания Е. Н. Орлова вразумляла Петрункевича: «Не время великих задач; мы плаваем не в открытом море, а близ берега, и я сижу в маленькой лодочке с моими друзьями, и мы делаем свое маленькое дело; так мы будем плыть дальше, я довольна своей лодочкой». Не все были довольны, а главное — и довольных жизнь порой выталкивала в открытое мое.

Для любой монархической страны смена государя — важная веха. На протяжении всего XIX столетия новое царствование подразумевало новый курс. Были основания его ждать и в 1894–1895 годах. Однако надежды не оправдались. Это было новое, сильное разочарование.

Это отрывок из адреса Тверского земства, обратившегося к новому императору. Текст был написан П. Б. Струве в квартире его старой знакомой А. М. Калмыковой. Ф. И. Родичеву его передал Д. И. Шаховской. Родичеву текст понравился, он его одобрил. Тверской адрес был не единственным, хотя, пожалуй, самым смелым. Свои адреса подготовили Курское, Новгородское, Орловское, Полтавское, Псковское, Саратовское, Смоленское, Тамбовское, Тульское, Уфимское земства. Они были менее откровенны, чем Тверское. Однако эти скромные обращения земств стали причиной для отповеди со стороны государя.

В январе 1895 года в столице собралось много депутаций: земств, городов, дворянства, ремесленных и мещанских обществ, биржевых комитетов, крестьян, кавказских горцев, литовцев, евреев, поляков, финляндцев, латышей, киргизов и многих других. Все они рассчитывали поздравить молодого императора со вступлением на престол. Особенно запомнился прием депутаций земств, городов и дворянства. Он был намечен на 2 часа дня 17 января 1895 года. Депутации расположились в Николаевском зале Зимнего дворца. Вышел молодой государь, дошел до середины зала, остановился. Было видно, что он что-то хотел сказать. Все придвинулись ближе. Николай II прочел свою знаменитую речь, в которой содержались слова о «бессмысленных мечтаниях» земцев. Ожидания перемен не оправдались. «В Петербурге эти слова всеми комментируются, очень много недовольных. Все разочарованные уезжают домой. Очень немногие восхваляют речь царя, но сожалеют и те, что он это сказал. Теперь все, кто слышал слова царя, говорят, что видно в нем деспота», — записала в дневнике А. В. Богданович. По воспоминаниям Шаховского, вскоре в Москве состоялось совещание общественных деятелей. Обсуждали, как следует реагировать на правительственную политику. Предлагали воспользоваться зарубежной печатью, создать собственную организацию. По сведениям Департамента полиции, как раз тогда, в 1895 году, могла возникнуть Земская лига, объединение земцев и либеральной интеллигенции. Это было бы бюро земских съездов, которое бы координировало деятельность органов местного самоуправления. Кружок задумал К. К. Арсеньев, видный публицист, земец, один из редакторов журнала «Вестник Европы». Объединение тогда не сложилось, но о нем продолжали думать. По воспоминаниям Ф. А. Головина, в 1896 году, во время коронации нового государя, граф П. С. Шереметев беседовал с ним «о борьбе земского начала с бюрократическим, о ничтожности личности государя». Фактически это было приглашением Головина в состав тайного общества.

Как уже отмечалось выше, после цареубийства 1881 года общественные настроения заметно качнулись вправо. Теперь, десять лет спустя, они сместились влево, с очевидностью радикализировались. Правительство как будто этого не замечало. Оно продолжало прежний курс, в чем-то даже демонстрируя большую жесткость и напористость. В 1896 году фактически были упразднены комитеты грамотности: их реорганизовали в общества грамотности и передали в ведение Министерства народного просвещения, лишив тем самым статуса общественного объединения. В 1899 году было закрыто Московское юридическое общество.

От брошенных камней правительственных решений расходились кругами общественные настроения. Весьма информированный, близкий к «высшим сферам» генерал А. А. Киреев записал в дневнике 10 октября 1900 года:

Проще мерить прошлое настоящим, искать в минувшем то, что есть сейчас. Кажется естественным наличие партий, но их не было в конце XIX века. Мозаика общественной жизни должна была сложиться в целую картину. Пока она была рассыпана. Министр внутренних дел И. Л. Горемыкин называл общество «людской пылью». В известной мере он был прав. В огромной стране сравнительно малочисленные представители общества пока плохо знали друг друга. Они не знали, кто был каких взглядов, кто союзник, а кто оппонент, на кого можно положиться. Ведь публичный разговор о политике был невозможен. О формировании легального политического объединения никто и не думал. Нелегальные объединения, которые складывались прежде, занимали самые радикальные позиции. В силу своего положения они были маргинальными, оказывались на периферии общественного движения. Центром сопряжения различных общественных сил могло быть объединение сторонников более или менее умеренных взглядов. Общественность находилась в поисках оптимальной формы организации, эффективной, но не обременительной для своих членов.