Новая Зона. Территория «Вятка» - Юрий Евгеньевич Смирнов

полчаса они снова встретятся на перроне. Теперь и Николаю не мешало бы собрать вещи, со станции он намеревался идти прямо на «Вятку», чтобы лишний раз не возвращаться в дом.

Он взял в руки старый рюкзак болотного цвета, сунул в пахнущее машинным маслом нутро старый фонарь, который снабдил артефактом «батарейка», и теперь его можно было называть вечным фонарем, ибо он никогда не садился. Туда же отправились термос Рябого, пачка галет, сохранившаяся с прошлого явления поезда, несколько консервных банок с гречкой и перловкой с говядиной. Николай связал тесемки, надеясь разжиться харчами, когда поезд доставит очередной груз. Закинул рюкзак за спину, продев лямку только в правую руку, осмотрелся напоследок, окидывая опостылевшую комнату взглядом, и решительно покинул избу.

Рябой уже спешил впереди, направляясь к станции, Волкогонов разглядел еще двоих, идущих туда же. В здании вокзала оказалось пусто, все торчали на перроне, понимая или, скорее, предчувствуя, что поезд появится с минуты на минуту. И тот не заставил себя долго ждать: возник вдалеке меж деревьев, по пологой дуге повторяя изгиб железнодорожного полотна и оглашая местность веселым гудком. Электровоз был старым и использовался исключительно на этом маршруте, так как тоже стал частью «Вятки» и двигался по путям поистине мистическим образом, без подачи электричества. Состав начал замедляться, чтобы пристать единственным пассажирским вагоном прямо к перрону и не проехать мимо.

Лица проводников смягчились в предвкушении встречи со старым пройдохой машинистом, который неплохо зарабатывал, перевозя клиентов и увозя с Территории ценные артефакты. Правда, его работе тоже никто не завидовал. Иной раз дорога до Бекетова занимала всего сутки, а иногда поезд ехал две недели – все зависело от настроения «Вятки», а не от скорости, которая никогда не менялась.

Проводники почти сразу увидели лицо машиниста Кострова, омраченное тяжелыми складками на лбу: вероятно, в пути все складывалось не так гладко, как он планировал. Василий Иванович Костров работал на железной дороге много лет, именно ему пришлось вывозить беженцев со станции Бекетово после вспышки. Он как сейчас помнил и при случае эмоционально пересказывал желающим, как однажды его состав посреди леса остановила обезумевшая толпа, которая требовала немедленно вывезти их отсюда. Уже тогда выяснилось, что количество людей, покинувших станцию, и число тех, кому повезло добраться до поезда, отличалось на порядок: остальные сгинули на новообразовавшейся Территории. С тех самых пор Василий Иванович исправно возил грузы на станцию и возвращал клиентов обратно, старясь не думать, что порой с «Вятки» возвращаться совсем некому.

В этот раз клиентов, решившихся проникнуть на Территорию, оказалось немного. Может, причиной тому стала непопулярность этой локации, проигрывавшей другим Территориям, что возникли совсем недавно, а может, сама «Вятка» больше не призывала к себе людей. Иной раз, когда казалось, что поездка вовсе сорвется и на Территорию никто ехать не планирует, неожиданно появлялись отчаянные головы, решившие во что бы то ни стало посетить опасное место, овеянное тайной и мрачными легендами, пощекотать себе нервишки или реализовать какую-то сугубо личную потребность. Тогда Костров вздыхал, молясь всем небесным заступникам, и шел к своему железному зверю, чтобы подготовить его к новому путешествию на «Вятку» по старому железнодорожному пути, который давно был закрыт в целях безопасности. Странно, но кроме как по железной дороге на Территорию попасть было нельзя. Этого не могли объяснить даже самые умные профессора Академии наук, они разводили руками или вовсе молчали, когда заходил вопрос, почему невозможно попасть на «Вятку» пешком или на велосипеде, по обычной автомобильной трассе, проходящей вблизи Бекетова. По крайней мере, до сих пор это никому не удавалось.

Наконец поезд застыл у перрона, и дверь пассажирского вагона отворилась. На перрон тотчас выпрыгнул мужчина в костюме цвета хаки и замахал рукой, приветствуя проводников. Волкогонов сразу узнал в этом человеке бывалого ходока, покинувшего «Вятку» несколько лет назад и сейчас занимавшего должность проводника (или, как сейчас модно стало говорить на Большой земле, стюарда) плацкартного вагона у Кострова, который, не задумываясь, взял его к себе на работу после решения навсегда покинуть Территорию. Все дело в том, что лишь понаслышке знакомые с норовом «Вятки» люди откровенно боялись путешествовать в ее чрево даже на поезде, и их тоже можно было понять. И хочется, и колется. А тут – человек, который в курсе всего, который исходил аномальную местность вдоль и поперек, который и объяснит, и подбодрит, и развеет сомнения.

– Здоро`во, дружище! – Рябой первым поприветствовал старого товарища, хлопнув по плечу. – Как дорога? Полет нормальный?

– Да я-то уже привычен, сам знаешь, а вот клиенты, – он мотнул головой в сторону вагона, – не на шутку перепугались, пока сюда добирались, так что, чую, вашему брату немного работы осталось. Большинство уже растеряло свой пыл.

– Не пужай раньше времени, – поморщился подоспевший Сергей Шабаров и протянул руку стюарду.

Тот потряс его тяжелую пятерню и, протараторив «Привет-привет!», снова полез в вагон, чтобы помочь сгружать припасы.

Через пару секунд снова показалась его взъерошенная шевелюра, в руках он держал коробку.

– Принимай! – гаркнул он, и Сергей взял в руки груз, стараясь рассмотреть его со всех сторон, чтобы понять, что внутри.

– Опять, что ли, гречка с говядиной? – поморщился Рябой и махнул рукой молодым, чтобы поскорее помогли разгрузить коробки. Те будто ждали сигнала, стоя в сторонке, прежде чем бросились складывать коробки и ящики с припасами прямо на перроне, чтобы позже унести их на станционный склад.

В окнах пассажирского вагона уже маячили лица клиентов, которые не спешили выходить: они все еще решали, стоит ли ступать на Территорию «Вятки» или лучше убраться отсюда подобру-поздорову.

– Мнутся, аки барышни на танцульках! – хохотнул один молодой парень, за что тотчас получил от соседа по шапке.

– Себя вспомни, герой, – огрызнулся другой парнишка. – Поди, пока сюда ехал, не одни штаны сменил.

– Не тебе про мои штаны говорить, – ответил товарищ, но больше не решился отпускать колкости, принимая коробку и кладя ее на перрон.

Тем временем машинист спустился из электровоза и поплелся к мужикам, которые шумно разгружали коробки.

– Здоро`во, Иваныч! – Рябой мотнул головой, отмечая, что на этот раз Костров выглядит на редкость измученным и потрепанным.

– «Вятка» не пускала. – Машинист устало опустился прямо на коробку и вытер лоб рукой. Его густые седые усы уныло опустились вниз, а редкие волосы на голове топорщились, как пух у только что вылупившегося птенца.

– Да мы уж поняли. – Рябой выцыганил из пачки, которой только что поделился с ним проводник вагона, сигарету и сладко затянулся, усаживаясь рядом с Костровым. – Еще вчера вас ждали, да поняли, что задержитесь.

– Территория