Банка для пауков - Виктор Галданов

— Ничего подозрительного вокруг?

— Думаю, что пока нет.

— Вот и славненько. Никто не звонил?

— Нет. Думаю, они сейчас никак просохнуть не могут на шашлыке у твоего папаши.

Тенгиз рассмеялся.

— Пускай гудят, мы свое нагоним. На Бермудах.

— Где-где? В Мармудах?

— На Бермудских островах, слышал про такие, деревня? Там круглый год нет ни зимы, ни снега, все ходят в одних трусах и до хрена америкашек и негритосок.

Валико с изумлением покачал головой.

— Ну, ты-то, допустим, поедешь, а вот я…

— А ты как думаешь, я тебя брошу? Меня папа всегда учил — с друзьями надо делиться. Всем. И всегда. И раз мы с тобой за сегодняшнюю ночь получим пятьдесят косых, то надо распорядиться ими так, чтобы никому не было обидно. На эти деньги мы с тобой и поедем на Бермуды. Или на Багамы. Клянусь, я там натрахаюсь на всю оставшуюся жизнь.

— Пятьдесят тысяч? — с неподдельным восторгом протянул Валико. — Баксов?

— Ну не лари же! — рассмеялся Тенгиз.

— За обычное дело таких денег не платят.

— А дело у нас не обычное, — заявил Тенгиз назидательно помахав указательным пальцем. — С одной стороны, мы должны принять товар. Проверить его. Расплатиться с кем надо. Ты уже интересовался содержимым этой сумочки? Можешь ее расстегнуть.

— Я не из любопытных… — пробурчал Валико, не сделав и малейшего движения по направлению к сумочке.

Но Тенгиз сам подошел к ней и одним движением распахнул молнию. Внутри лежали деньги. В американской валюте. Очень много денег. Намного больше, чем Валико мог видеть за всю свою жизнь, даже если суммировать ее день за днем и каждый день иметь по сотне.

— Тут почти поллимона баксов, — гордо заявил Тенгиз. — Но они не наши. Нам следует их отдать.

— Поставщикам товара?

— Вот именно.

— Сколько же стоит сам товар?

— Сколько? — Тенгиз усмехнулся. — А если я тебе скажу — сто миллионов баксов — эта цифра уместится в твоем сознании?

— Такие деньги… — Валики замотал головой. — Таких денег на свете просто не существует.

— Ошибаешься. Миллион граммов. Каждый грамм стоит сто баксов.

— Это что — героин? Тонна героина?

— Метадон. Но его ровно тонна и стоит она именно столько. Это совместная операция чеченских ребят и наших профессоров. Сырье доставили мы, причем вполне официально, купили на фармацевтическим комбинате — здесь в Москве! Лаборатория располагается в Ачхой-Мартане, а химичили наши профессора и студенты. Сбыт мы взяли на себя, поскольку нигде не заработаешь на этом больше, чем здесь.

— Ничего не понимаю. Я знаю, что на наркоте делаются огромные деньги, но чтобы за поллимона получить сто лимонов…

— Видишь ли, это — не продажа. Это — гонорар.

— Гонорар?

— Оплата за жизнь одного человека.

— Одного человека?

— Очень непростого. И очень опасного человека. Его знаешь не только ты. Но и вся Грузия. Весь мир. Этот человек отчаянно цепляется за свою жизнь и уложил уже немало ребят, которые за ним пробовали поохотиться. Так что в самой Грузии охотников на него уже не найдешь. Но желающие увидеть его смерть еще остались. Они отсиживаются здесь, в Москве, и ждут своего часа. Именно поэтому всю операцию и предложили моему старику.

— Значит этим и объясняется вся эта таинственность — и то, что никто из команды не знает о происходящем, и что наркота не идет обычными каналами, и что ее встречаем лишь мы с тобой… — Валико покачал головой. — Но насколько я знаю, в таких делах вперед платится лишь половина суммы… Какова же вся сумма?

Тенгиз рассмеялся и, похлопав Валико по плечу, потянулся.

— А всей суммы гонорара даже я назвать тебе не смогу. У папаши с годами проявляются наполеоновские тенденции. Ты обратил внимание на то, что он начал курить трубку? А как тебе нравится его зеленый френчик вроде сталинского? Готов спорить на миллион баксов и Людку впридачу, что ему самому пообещали пост президента республики! — И оба молодых человека дружно расхохотались.

— Будешь трахаться? — движимый искренней симпатией к приятелю, спросил Тенгиз. — Пока я буду принимать душ, она в твоем распоряжении.

Валико покачал головой и осведомился.

— Ты заплатил ей за ночь вперед?

— Обижаешь! — возмутился Тенгиз. — Эта мне дает по любви. — И скрылся в ванной.

Валико хотел было сказать ему вдогонку, что ни одна женщина не обходится дороже бесплатной, но промолчал, сочтя за лучшее, чтобы жизнь сама учила юношей горьким плодам познания.

Несмотря на то, что Ирина Надеждина считала себя неплохим водителем, подобной нервотрепки она еще не переживала с тех пор как впервые с инструктором самостоятельно выехала в город. Хотя в эту ночь Горьковское шоссе было пустынным, джип, прилепившийся к ним, делал все, чтобы спровоцировать столкновение: подрезал их, резко тормозил и вообще вел себя так, словно за рулем сидел подросток, впервые в жизни державший ногу на педали газа.

Когда она выматерилась в третий раз, Саша Здобин забеспокоился.

— Послушай, Ирочка! — всполошился он. — Сверни, пожалуйста, куда-нибудь отсюда и едем домой.

— Сиди спокойно! — раздраженно бросила ему Ирина. — Я разберусь с ними сама.

В это мгновение джип резко затормозил и сдал назад, и «шестерка» въехала ему прямиком в задний бампер. Удар был несильный, но послышался звон разбитого стекла — у шестерки вылетел подфарник. Четверо парней мигом, как чертики из коробки выскочили из машины.

— Послушай, дорогая! — приветливо улыбнулся юноша кавказской наружности, обнажив не менее десятка золотых зубов. — Ты как ездишь вообще, я не по-онял! Подрезаешь, дороги не даешь, конкретно, дистанцию не держишь…

— Молодой человек, — собрав всю свою выдержку и обаяние, улыбнулась ему Ирина. — Может быть, езжу я и впрямь не ахти — но не лучше же вас!

Второй подошедший, мало обращая внимание на ее кокетство, рывком распахнул дверцу ее машины и за шиворот вытащил Сашу Здобина наружу. После двух резких коротких ударов в живот оператор согнулся пополам и упал на обочину в горку грязного ноздреватого мартовского снега. Третий вышедший из джипа, ни слова не говоря, с размаху стукнул по дверце машины ногой, оставив на боку «шестерки» безобразную вмятину.

Ирина с криком кинулась на него, но застыла, почувствовав леденящее прикосновение острия финки под левой грудью.

— Послушай, красавица, — заулыбался зубастый. — Хоть ты и побила нам машину, мы решили не брать с тебя деньгами, а получить штраф натурой. Поэтому топай в лес и не пытайся пищать.