Королева и фаворитка - Кира Касс

Он встал с места, и я проследовала за ним в коридор. Я не знала, что и думать об этом коротком позднем свидании. Если честно, оно больше походило на интервью. При этой мысли я невольно хихикнула, и он тотчас же обратил на меня проницательный взгляд:

– Интересно узнать, что это вас так развеселило?

Я собралась было сказать, что ничего. Но я хотела, чтобы он узнал меня еще лучше, а значит пора кончать с чрезмерной нервозностью.

– Ну… – Я замялась. Эмберли, чтобы узнать друг друга получше, надо разговаривать. – Вы сказали, что я вам нравлюсь. Но вы ведь ничего обо мне не знаете. Вы всегда так ведете себя с девушками, которые вам нравятся? Я имею в виду, устраиваете им допрос.

Он округлил глаза, но не сердито. Похоже, его удивила моя непонятливость.

– Вы забыли. До сегодняшнего дня я никогда…

Но его прервал звук открывшейся двери. Я сразу же узнала королеву и собралась было сделать реверанс, но Кларксон торопливо завел меня за угол.

– Не смей вот так уходить от меня! – послышался громовой голос короля.

– Я не позволю говорить с собой в подобном тоне! – У королевы слегка заплетался язык.

Кларксон обнял меня, словно желая загородить своим телом. Но, похоже, в данный момент он нуждался в дружеском объятии даже больше, чем я.

– Последний месяц ты ведешь себя возмутительно! – взревел король. – Этому надо положить конец! Такое поведение чревато тем, что страна попадет в руки мятежников!

– А вот и нет, мой дорогой муженек! – язвительно ответила королева. – Если все так и дальше пойдет, именно ты попадешь в руки мятежников. И уж можешь мне поверить, никто по тебе особо плакать не будет.

– Стой, кому говорят, вероломная сука!

– Портер, сейчас же отпусти меня!

– Если надеешься сразить меня своими дорогущими нарядами, то ты жестоко заблуждаешься!

Послышался шум борьбы. Кларксон разжал объятия. Он схватился за ближайшую дверную ручку. Заперто. Тогда он попробовал следующую дверь, и она послушно открылась. Кларксон затащил меня в комнату, захлопнув за собой дверь.

Принц начал мерить шагами комнату, запустив руки в волосы с таким видом, словно собрался их начисто выдернуть. Подошел к дивану, схватил подушку и изорвал ее в клочья. Покончив с одной, перешел к следующей.

Затем в щепки разнес приставной столик.

Разбил несколько ваз о каминную доску.

Порвал занавески.

А я от ужаса вжалась в стену возле двери, пытаясь стать невидимой. Быть может, мне следовало броситься за подмогой, но я не могла оставить его одного. Только не в таком состоянии.

И вот, выпустив наконец пар, Кларксон вспомнил о моем существовании. Он вихрем бросился ко мне и остановился, наставив на меня палец:

– Если вы кому-нибудь хоть словечко скажете, что вы слышали и видели, то клянусь богом…

Но, не дав ему закончить, я решительно покачала головой:

– Кларксон…

Слезы ярости блеснули в его глазах.

– Никому ни слова, ни полслова. Понятно?

Я протянула к нему руки, чтобы дотронуться до его лица, но он отшатнулся. Тогда я сделала вторую попытку, на сей раз действуя чуть осторожнее. Его лицо пылало, щеки подернуты пленкой пота. Дыхание было тяжелым и прерывистым.

– Я ничего не видела и не слышала, – твердо сказала я и добавила: – Прошу вас, присядьте, пожалуйста. На секундочку.

Кларксон кивнул. Я усадила его на стул, а сама устроилась рядом на полу.

– Прижмите голову к коленям и дышите.

Он удивленно посмотрел на меня, но беспрекословно повиновался. Я положила руку ему на голову, ласково пробежав пальцами по волосам и дальше по шее.

– Я их ненавижу, – прошептал он. – Ненавижу.

– Тсс! Постарайтесь успокоиться.

Он поднял на меня глаза:

– Нет, я серьезно. Я реально их ненавижу. Когда я стану королем, то отправлю их в изгнание.

– Будем надеяться, что куда-нибудь подальше, – пробормотала я.

Он судорожно вздохнул. И рассмеялся. От всей души. Тем раскатистым смехом, когда хочешь, но не можешь остановиться. Значит, он все же умеет смеяться. Просто он слишком долго прятал свой смех от себя и всех остальных, придавив его тяжким грузом забот и переживаний. Теперь мне все стало ясно. И впредь я буду знать, что не стоит доверять этим его странным улыбкам, поскольку они даются ему с большим трудом.

– Еще чудо, что они не разнесли в щепки весь дворец. – Кларксон вздохнул, постепенно приходя в чувство.

Я боялась, что он может снова слететь с катушек, но все же рискнула задать вопрос:

– А что, это всегда так было?

Он кивнул:

– Ну, когда я был еще маленьким, дела обстояли более-менее терпимо. Но сейчас они живут буквально как кошка с собакой. Уж не знаю, в чем причина. Ведь они оба верные супруги. А если и имеют интрижку на стороне, то очень удачно это скрывают. У них есть все, что душе угодно, и моя бабушка рассказывала, что в свое время они были безумно друг в друга влюблены. Бессмыслица какая-то.

– Сидеть на троне – очень большая ответственность. Для них. Для вас. Возможно, это результат нервного напряжения, – предположила я.

– Ну и что тогда? Я займу его место, моя жена – ее место. И рано или поздно наш брак затрещит по швам?

Я снова осторожно погладила его по лицу. На сей раз он воспринял это спокойно. Более того, он потерся щекой о мою руку. И хотя глаза его по-прежнему были полны печали, похоже, моя ласка подействовала на него успокаивающе.

– Нет. Вы не должны становиться тем, кем не хотите стать. Вы ведь любите порядок? Тогда планируйте все заранее и готовьтесь. Представьте себе, каким королем, мужем, отцом вы хотели бы стать, и смело идите навстречу своей мечте.

Он посмотрел на меня чуть ли не с жалостью:

– Меня даже умиляет, что вы искренне верите, будто этого достаточно для счастья.

Я еще ни разу в жизни не проходила медосмотр. Но если я действительно стану принцессой, то медосмотры станут для меня обычным делом. Какой ужас!

Доктор Мишн оказался очень добрым и терпеливым, и тем не менее было крайне неловко обнажаться перед посторонним мужчиной. Он взял у меня кровь на анализ, сделал рентген всего, чего только можно, и прощупал с головы до пят. Этой ночью я, естественно, очень плохо спала, что только усугубило неприятные ощущения от осмотра. Принц Кларксон проводил меня вчера до дверей моей комнаты и на прощание поцеловал руку. И вот, раздираемая противоречивыми чувствами: радостным возбуждением в связи с поцелуем и тревогами по поводу угнетенного состояния духа принца, – я практически не сомкнула глаз.