Московский принц для Золушки - Наталия Миронина

– Коллектор?

– Да, какая-то емкость, коробка… Туда складывают винные пробки. На мой взгляд, сомнительное украшение интерьера.

– А мне кажется, главное, чтобы эта емкость не заполнялась быстро, – рассмеялся Рябцев.

– Очень верное замечание. Кстати, среди сомелье, а также коллекционеров вина нет людей, зависимых от алкоголя. Ничего удивительного. Сомелье пробует вино, но не пьет.

– Интересно, никогда не знал.

– В этой области много удивительного. А какое вино вы любите? – спросила Тата.

Рябцев задумался.

– Не знаю. Я вообще пью мало. И если пью – шампанское. – Он хотел добавить, что если и пьет, то с мамой за столом по праздникам. Например, на свой или ее день рождения. – А вы?

– Я еще не знаю. Я любила вино, которое делал папа. Домашнее. Ну, как любила, мне никто его не давал – мала была. Но я любила смотреть, как давильный пресс работает, как пена появляется, как отец разливает его по бутылкам. Знаете, это такой длительный процесс, начиная с весны, когда лоза просыпается.

– У вас рос виноград?

– Да, я из Сочи, у нас был свой дом и немного винограда.

– А сейчас?

– А сейчас в нашем доме живут чужие люди. Мама решила его продать. Она вышла замуж, у них тоже дом. Но винограда они не выращивают.

Тата вдруг осеклась – никому в Москве она этого не рассказывала. Не потому что что-то секретное было, а просто это касалось ее внутренней жизни и ее планов. Тата, навестив как-то мать и дядю Славу, поняла, что, кроме мамы, никто ее там особенно не ждет. Вложив вырученные от продажи дома деньги в покупку земли, дядя Слава и мать имели теперь огромный участок. У них был сад, огород, домик, который они сдавали отдыхающим. Хозяйство стало богатым, но оно не имело отношения к Тате. И слабая вера, что когда-нибудь она въедет в этот дом, потихоньку улетучилась. Тата никогда и никому не говорила, что, по сути, осталась без крова. И что главная задача в ее жизни – это заработать денег и купить хоть какое-нибудь жилье. Задача почти фантастическая. И вот сейчас она об этом в двух словах рассказала своему начальнику.

– Ой, простите, я вам голову заморочила баснями, – рассмеялась Тата, – мы ведь пришли о делах поговорить.

– Да, – рассеянно ответил Рябцев, – о делах. Виноградник свой, вино свое – это здорово. Это прям как будто книжку читаешь.

– Это здорово, – подтвердила Тата и отпила из бокала, который принес официант. – А вот это хорошее вино. Дорогое. И вкус у него правильный. Подойдет к сыру, красному мясу.

– А что, есть еще какое-то мясо? – удивился Рябцев.

– Есть белое мясо. Есть мясо птицы, курицы…

– И к каждому свое вино?

– В принципе, можно подобрать к каждому.

– А как же вы так… Приехали в Москву… такой дом был… Зачем же допустили… – проговорил Рябцев. Как курсы сомелье, так и продажа родного сочинского дома произвели на него сильное впечатление. В этой истории были страсти!

– Геннадий Петрович, я же не могла запретить маме это сделать! Она оставалась одна, я уезжала. Потом, папа умер. Она… В нее влюбился наш сосед. Ну, понимаете, так это все было сложно…

– Но продать дом?! А как же вы?! А по документам… Где вы прописаны? Что вам осталось…

– Не спрашивайте… – Тата снова отпила из бокала.

Вино действительно было хорошим, и она почувствовала, что захмелела. «О, надо осторожней!» – одернула Тата себя, но тут же сказала:

– Формально я могу там жить. Уж если совсем худо будет. Регистрация есть. Но мне там ничего не принадлежит. Не то чтобы я жадная была или меркантильная, но мама должна была думать, когда все это делала. А я постеснялась с ней поговорить.

– Но вы же были ребенком, закон запрещает.

– Нет, я уже взрослая была, в Москву собиралась ехать учиться. Так что сама виновата…

– Ну, вообще… – развел руками Геннадий Петрович. Он залпом выпил свое вино.

– Я вам так скажу, – наклонилась к нему Тата, – у меня цель. Квартира. Любая. Но своя. Понимаете?

– Понимаю.

– И я двигаюсь к этой цели. Но пока очень медленно.

– Понимаю…

Геннадий Петрович чуть не обнял эту хрупкую рыжеволосую девушку. Удивительную девушку, такую необычную. Такую… такую…

Домой они возвращались на такси. Рябцев довез Тату, помог ей выйти из машины, проводил до подъезда. Там он по-мужски пожал ей руку:

– Спасибо за вечер. Я вами восхищаюсь. Вы – очень необычная девушка. А по вопросу реорганизации отдела мы с вами встретимся еще раз. Отдельно. На днях.

Тата согласно кивнула головой.

Дома Геннадия Петровича встретила мама. Она повела носом и учуяла запах вина, женских духов и жареного мяса.

– Что так поздно? – приблизилась она к сыну.

– Встреча была.

– Деловая?

– Да, – кивнул сын.

– А что пили?

– Красное, сухое, 2012 года. Юг Испании. Название винограда не помню.

– Ты пьян? – изумилась мама, услышав такой ответ.

– С чего ты взяла? Я… Я – удивлен.

Геннадий Петрович, как, впрочем, и Тата, пьян не был. Да, небольшой хмель от терпкого почти фиолетового вина… А еще от разговора, от искренности, от доверия…

– Мама, я пойду спать.

Рябцев наскоро принял душ и свалился в постель. Перед тем как окончательно провалиться в сон, он вспомнил «музыкальное» слово «декантер».

– Но декантер – это кувшин. Для вина, – пробормотал он и уснул.

Тата, стоя в ванной перед зеркалом, задумчиво наносила крем на лицо и думала, что испанское вино, которое они пили, чуть резковатое. И что Геннадий Петрович оказался очень галантным спутником. И жаль, что они не обсудили вопросы реорганизации отдела. И жаль, что она ему так много рассказала о себе.

Мама Геннадия Петровича тоже не спала. Она, закрывшись на кухне, курила в форточку и соображала, как повлиять на ускользающего из ее рук сына.

* * *

Курсы сомелье, на которые ходила Тата, уже были вторыми. Вторым был и сертификат, который она получила. До этого она недолго проучилась в «школе вина». Тоже своего рода курсы, но облегченные, для домохозяек, пенсионеров и тех, кто как-то хочет разнообразить досуг. Тате эта школа дала базу и окончательное понимание, что заниматься вином ей нравится, что она готова сделать из знаний профессию.

После школы Тата нашла курсы сомелье. Это была уже совсем другая ступень – она училась среди людей, которые имели опыт работы с винами, имели специальное образование. И сама учеба, и общение с соучениками дали Тате очень многое.

Занятия эти были удовольствием дорогим, но Тата урезала свои потребности и упрямо повышала квалификацию. Она понимала, что, став специалистом, она сможет уйти из банка, где не было никакого карьерного роста, и устроиться в дорогое заведение, где ее знания в области вина будут востребованы и оценены по достоинству. Тата уже поняла, что в России настоящих сомелье пока очень мало – зачастую работают приезжие итальянцы, испанцы, англичане. И еще меньше среди сомелье женщин. В группе, где она занималась, было только две девушки. Такая перспектива обнадеживала. Тата понимала, что кроме знаний важна внешность, фигура, умение общаться. «Шансы есть, надо поспешить, пока народ не ринулся в эту нишу!» – сказала она сама себе. Да, шансы были. Когда они приходили на практику в какой-нибудь ресторан, Тата понимала, что привлекает внимание. К тому же она действительно хорошо училась – у нее были потрясающие органолептические способности.