Пески Марса - Артур Кларк

Мало кто сомневался в том, что капитаном корабля станет Виктор Хассел. Ему было двадцать восемь лет, и он был единственным человеком в мире, который провел более ста часов в невесомости. Этот рекорд он поставил абсолютно случайно — два года назад вывел на орбиту экспериментальную ракету и летал вокруг Земли тридцать часов, прежде чем смог ликвидировать неполадку в механизме зажигания и сбросить скорость, чтобы вернуться на Землю.

Его ближайший соперник, Пьер Ледук, имел в своем послужном списке двадцать часов орбитального полета.

Еще трое вообще не были профессиональными пилотами. Арнольд Клинтон, австралиец, был инженером-электронщиком, специалистом по компьютерам и автоматическим системам управления. Астрономию представлял блестящий молодой ученый, американец Льюис Тэйн. Его длительное отсутствие на рабочем месте, в Паломарской обсерватории, уже требовало внятных объяснений. Пятым был командированный Управлением атомной энергетики Джеймс Ричарде, эксперт в области ядерных реактивных систем. Ричардсу исполнилось тридцать пять, и коллеги обычно именовали его Дедулей.

Образ жизни в «Яслях», как называли дом на Рочдейл-авеню те, кто хранил тайну, сочетал в себе элементы колледжа, монастыря и авиабазы. Яркость «Яслям» придавали личности пятерых «учеников» и ученых-гостей, которые непрерывным потоком являлись сюда, дабы пополнить их знания или порой с интересом получить эти знания обратно. Это была бурная, деятельная, но счастливая жизнь, поскольку у нее была задача и цель.

И лишь одно ее омрачало — близилось время принятия решения, и никто не знал, кто из пятерых останется в песках пустыни и проводит взглядом исчезающий в небе корабль, слушая, как затихает шум его двигателей.

Шла лекция по астронавигации, когда Дирк и Мэтьюз на цыпочках проникли в комнату. Лектор недружелюбно зыркнул на них, а пятеро слушателей даже не обернулись. Дирк постарался как можно более незаметно смотреть на них, в то время как его гид шепотом называл их имена.

Хассела он узнал по фотографиям в газетах, остальных он видел впервые. К удивлению Дирка, внешне эти люди совсем не были похожи друг на друга. Объединял их только возраст, интеллект и общий настрой, который можно было охарактеризовать как постоянную готовность. Время от времени они задавали лектору вопросы, и Дирк вскоре догадался, что обсуждаются вопросы маневрирования при посадке на Луну. Содержание беседы было настолько выше его понимания, что он вскоре устал слушать и обрадовался, когда Мэтьюз вопросительным кивком указал на дверь.

В коридоре они расслабились и закурили.

— Ну, — сказал Мэтьюз, — теперь вы увидели наших «морских свинок». Что скажете?

— Мне трудно судить. Хотелось бы пообщаться с ними в неформальной обстановке.

Мэтьюз выдохнул колечко дыма и проводил его внимательным взглядом, пока оно не растворилось в воздухе.

— Это будет непросто. Как вы можете догадаться, свободного времени у парней немного. Когда у них заканчиваются занятия, они, как правило, разбегаются по домам.

— Кто из них женат?

— У Ледука двое детей и у Ричардса тоже. Вик Хассел женился примерно год назад. Остальные холосты.

Дирку стало интересно, что думают обо всей этой затее жены астронавтов. Почему-то ему показалось, что по отношению к ним проявляется несправедливость. А еще он гадал, относятся ли будущие астронавты к предстоящему полету просто как к работе или ощущают то же невероятное волнение — другого слова он просто не мог подыскать, — какое в свое время испытывали основатели Межпланетного общества.

Они подошли к двери с табличкой: «ВХОД ВОСПРЕЩЕН! ТОЛЬКО ДЛЯ ТЕХНИЧЕСКОГО ПЕРСОНАМ!» Мэтьюз робко толкнул дверь. Она оказалась открытой.

— Какая халатность! — проговорил он, покачав головой. — И похоже, тут никого нет. Давайте войдем. На мой взгляд, это одно из самых интересных мест. Впрочем, я не ученый.

Это была одна из самых излюбленных фраз Мэтьюза. Судя по всему, он прятал за ней свой комплекс неполноценности. На самом деле и он, и Мак-Эндрюс знали о науке гораздо больше и только притворялись неучами.

Дирк вошел следом за Мэтьюзом. В помещении царил полумрак, но Мэтьюз нашел выключатель, и комната озарилась светом. Дирк ахнул от изумления. Он стоял в отсеке управления, окруженный штабелями измерительных приборов. Из мебели здесь были только три роскошных кресла, снабженных сложной системой наклонов и поворотов. Он протянул руку и прикоснулся к спинке одного из кресел, и оно начало мягко покачиваться вперед и назад.

— Ни к чему не прикасайтесь, — поспешно предупредил его Мэтьюз. — Нам сюда входить нельзя, если вы внимательно прочитали табличку на двери.

Дирк стал рассматривать ассорти приборов с почтительного расстояния. Предназначение некоторых из них он выяснил благодаря ярлычкам, но остальные выглядели крайне загадочно. То и дело на глаза попадались слова «ручное» и «автоматическое». Почти так же часто встречались слова «топливо», «температура двигателя», «давление» и «расстояние от Земли». Другие надписи — «Аварийное отключение», «Загрязнение воздуха» и «Засорение сопла» вызывали зловещие ассоциации. Третья группа надписей оставляла свободу для бесконечных толкований. «Перем. триг. синхр», «Нейтр. отсчет» и «Видеомикширование» — это были, пожалуй, самые типичные надписи из категории загадочных.

— Создается впечатление, — сказал Мэтьюз, — что этот дом того и гляди взлетит, правда? Разумеется, это всего- навсего имитация отсека управления «Альфы». Я видел, как будущие астронавты здесь тренируются. Знаете, зрелище просто завораживающее, даже когда абсолютно ничего не понимаешь.

Дирк сдавленно рассмеялся:

— Да, просто голова кругом. Отсек управления космического корабля в тихом лондонском пригороде…

— На следующей неделе тишине придет конец. Мы собираемся открыться для прессы, и нас, похоже, линчуют за то, что мы так долго таились.

— На следующей неделе?

— Да, если все пойдет по плану. К этому времени закончится последнее тестирование «Беты», и мы все будем паковать чемоданы перед отбытием в Австралию. Кстати, вы видели киносъемку первых запусков?

— Нет.

— Напомните мне, чтобы я вам показал, — это впечатляет.

— И какие успехи на данный момент?

— Семь километров двести метров в секунду при полной загрузке. Это чуть меньше орбитальной скорости, но до сих пор все получалось идеально. Жаль только, что перед полетом мы не имеем возможности испытать «Альфу».

— Когда это произойдет?

— Дата точно не назначена, но мы знаем, что старт состоится в то время, когда Луна будет входить в первую четверть. Корабль совершит посадку в районе Mare Imbrium рано утром. Возвращение назначено на поздний вечер, так что астронавты проведут на Луне около десяти земных дней.

— А почему выбрали именно Mare Imbrium?

— Потому что оно плоское, его карта составлена очень подробно, и пейзаж там один из самых интересных на Луне. Кроме того, именно там всегда приземлялись космические корабли со времен Жюля Верна. Думаю, вы знаете, что это название переводится как Море Дождей.